Олег Кашин («Взгляд», 22 июля 2005 г.)

Победа – понятие относительное. Наполеон был в Москве, но не победил. Самолеты с террористами врезались в здания WTC, но никто не счел падение башен-близнецов падением Америки.

Россия была унижена в Буденновске, но Дудаев и Масхадов не стали победителями. Примеры можно приводить бесконечно.

Пожалуй, только одна победа по необъяснимым причинам считается абсолютной. Победа демократии и здравого смысла. Победа свободы. Свободных людей. Победа правды. Украинская революция. Майдан. Победа настолько абсолютная и незыблемая, что поневоле усомнишься в ее незыблемости.

Тем более – забавная вещь, – усомниться очень просто. Реприватизационные скандалы, поспешно замятая история с австрийской клиникой имени Ющенко, опереточный популизм в стиле Межрегиональной депутатской группы 1989 года вроде ликвидации ГАИ – и неотвратимо маячащие на горизонте выборы в Раду, которые (а как иначе?) не смогут стать ничем, кроме как жирной точкой в поучительной истории под названием "Украинская революция", уже сейчас интересной – кому? Только самым пытливым исследователям, каких всегда и везде меньшинство.

"Теракты – страшные и безответные теракты, падающие в августовскую жару самолеты, разорванные в клочья тела шахидок, Беслан, чумазые спецназовцы, выносящие из огня детей" Если есть победа – значит, есть и поражение. В случае с Майданом поражение – чье? Можно сказать: поражение административного ресурса, поражение фальсификаций, поражение лжи и так далее. Можно сказать проще: поражение России. Так принято считать, так принято говорить. Поражение. Не менее абсолютное и не менее незыблемое, чем победа демократии в Киеве.

Поражение это, если честно, выглядит не менее странно, чем победа Ющенко и Тимошенко. Наверное, стоит вспомнить Россию до Майдана? Давайте вспомним.

Россия, две тысячи четвертый. Выигранные "Единой Россией" парламентские выборы – выигранные так, что интересоваться политикой могут только самые стойкие люди. Скука и однообразие. Новый тоскливый премьер, которого хочется пожалеть, но совершенно не хочется слушать. Удвоение ВВП как национальная идеология – идеология обреченных. Полнейшее отсутствие оппозиции, увенчанное расколом КПРФ. Единомыслие государственных телеканалов и бесконечный "Аншлаг". Губернатор Евдокимов. Обрушившийся "Трансвааль" как памятник его неизвестному владельцу.

Теракты – страшные и безответные теракты, падающие в августовскую жару самолеты, разорванные в клочья тела шахидок, Беслан, чумазые спецназовцы, выносящие из огня детей – и единственная общественная реакция на Беслан в виде невнятного митинга на Васильевском спуске с согнанными по профкомовским разнарядкам массами. Даже Беслан, космического масштаба трагедия, не разбудил страну! А ее было нужно, жизненно необходимо будить, чтобы она не проспала собственный распад, собственную смерть. Но как разбудить – не знал никто.

Конечно, ни у Ющенко, ни у Тимошенко, ни у Святослава Вакарчука из "Океана Эльзы", игравшего на Майдане свои новые хиты, не было такой цели – разбудить Россию, чтобы спасти ее. Но у них получилось! Они так долго намекали на то, что в России возможно что-то подобное, что Россия – сонная, неповоротливая, апатичная – услышала их.

Вначале, как и полагается, услышала власть – создала антиреволюционное управление во главе с Модестом Колеровым, потом "Наших" с их многосерийной имитацией Майдана: вначале многотысячное стояние на Ленинском, потом палаточный городок на Селигере. В полном соответствии с третьим законом Ньютона действие родило противодействие. Фактически из ниоткуда возродилась публичная политика, внутри еще вчера картонных и игрушечных партий стали возникать вполне реальные и осязаемые блоки и коалиции. Из ниоткуда возродилась общественная дискуссия, заставляющая вспомнить перестроечные времена – люди спорят об истории и литературе, люди спорят о политике. У самых горячих не выдерживают нервы, и вот уже в журналистов, участвующих в дискуссии, летят помидоры – этими помидорами легко прокладывает себе путь в элиту та самая молодежь, которая до Майдана изнемогала от отсутствия в стране социальной мобильности.

Теперь мобильность существует, и ее тоже разбудил киевский Майдан. "Наши" на Селигере катаются вокруг озер на велосипедах за триста долларов – еще год назад, чтобы покататься на таком велосипеде, подросток с рабочей окраины депрессивного областного центра должен был идти в бандиты. Теперь у него появилась альтернатива, и кому какая разница, что формально за эту альтернативу отвечает одиозный Василий Якеменко, совсем недавно, когда страна спала, развлекавший эстетствующую публику бессмысленной борьбой с писателем Сорокиным. Девятого мая над Ригой, Таллинном и Вильнюсом гремит салют в честь ветеранов – пятнадцать лет никому в Москве не было дела до того, что ветераны в Прибалтике живут без праздничных салютов. Теперь дело есть. Теперь российский посол в Молдавии возлагает венки к могилам погибших в девяносто втором русских школьников Приднестровья – еще вчера Москве было на эти могилы наплевать.

Еще вчера всем на все было наплевать – сегодня все совсем по-другому. Дело ЮКОСа уже не кажется единственной экономической новостью – какой ЮКОС, когда у Газпрома с Роснефтью такое происходит! Телевидение перестает быть заповедником несмешных юмористов: пустоту, образовавшуюся после исчезновения гламурного Парфенова и пугавшую телезрителя больше года, заполняет сам Глеб Павловский – когда бы еще он стал телеведущим. Кто-то кому-то продает газеты, меняются главные редакторы, журналисты массово выходят из запоев, чувствуют – жизнь начинается. И это – главная, настоящая победа. Наша общая победа, победа всей России.

В этой веселой суматохе даже как-то забывается, с чего все началось. Ну, Майдан и Майдан, какая разница. Но мы – помним. И говорим спасибо. От всей России спасибо вам, украинцы.