Юрий Романенко

За три года после оранжевой революции мы заросли практически тем же балластом, который у нас был при Кучме, - считает политолог Дмитрий Выдрин. В интервью он рассказал блестящих геоэкономических перспективах Украины, о пользе дефрагментации власти и необходимости самоорганизации среднего класса и интеллектуальной прослойки общества.

- Недавно была годовщина оранжевой революции, на Ваш взгляд,  было ли это событие бифуркационным, определяющим будущее страны на долгосрочную перспективу, либо же это было проявление симптома, как русская революция 1905 года, некий рецедив тяжелой социальной болезни, которую еще предстоит «вылечить»?

- Во-первых, честно говоря, я не рефлексировал по поводу революции, но, безусловно, это, как вы правильно называли, было бифуркационным событием. Пройдя эту точку, мы оставили позади единоличное правление жесткого и авторитарного типа. Я уверен, что в Украине еще возможны всякого рода рецидивы, попытки вернуться на этот путь, но, по большому счету, возврата назад  уже не будет.

Во-вторых,  это была еще не только бифуркация, но и  катарсис очищения от того цинизма, который был накоплен за период существования режима Кучмы.

Был такой философ Розанов, и когда-то он написал знаменитую и забытую фразу о том, что «больше всего люди устают от подлости». И когда я уходил от Кучмы, по-моему, в 1997 году, будучи его советником, он меня спросил: «А почему вы уходите, чего вам не хватает?». Я ему говорю: «Вы знаете, я устал». Он говорит: «А от чего же вы устали?», а я ответил: «Я устал от подлости».

Наверное, у каждого человека есть критическая граница, через которую сложно перейти в этом плане. Все мы в душе немножко циники — жизнь такова. Все мы немножко прагматики, а цинизм и прагматизм в нашем понимании почти одно и то же. Все мы лукавим в личной жизни, в бизнесе, но, видно, есть критическая масса, которую переступить сложно каждому из нас. Революция была попыткой сбросить вот эту критическую массу, и начать как бы жизнь с нового листа.

Тогда кто-то давал себе и другим обещания быть более честным, более порядочным, более приличным в политике. Кто-то, стоя на Майдане, давал себе обязательства быть более чистым в бизнесе, я думаю, что были такие. Кто-то давал обязательства быть более честным в личной жизни. На Майдане совершилось много свадеб, насколько я знаю, и, к сожалению, они почти все, насколько я тоже знаю, закончились разводами, потому что эти свадьбы, видимо, заключались …

- В состоянии эмоционального аффекта?..

- Нет, нет, не аффекта, а по такому высокому состоянию души, которое потом невозможно было поддерживать.

- Я и имел в виду положительный аффект.

- Именно в положительном смысле, потому что у нас рассматривают аффект обычно в негативном плане, а это был позитивный аффект. Поэтому революция позволила чуть-чуть снять накипь. Знаете, это когда время от времени кораблю приходится заходить в порт, чтобы снять с себя слой ракушек, который накопился на дне. Но чудес не бывает, корабль, который снял абсолютно все ракушки,  через определенное время зарастает такими же. За два-три года мы заросли практически тем же балластом, который у нас был при Кучме. Может быть, он немножко видоизменился, может быть, мы получили некоторую прививку от этого балласта, может быть, он будет нарастать медленнее, но в моральном плане почти вернулись к исходному состоянию.

- Вот Вы сначала сказали, что в 2004 году Украина избавилась от единоличного авторитарного правления. Вам не кажется, что на смену мы получили многоликое авторитарное правление? Грубо говоря, вместо одного Кучмы мы получили целый коллектив «Леонидов Данилычей».  Как следствие власть оказалась раздробленной на отдельные фракции, сохраняющие, впрочем, такую же сущность.

- Раздробление власти приводит не только к количественным, но качественным изменениям. Если власть раздробить, то эти кусочки не складывают в единое целое, как в фильме «Терминатор-2», когда капельки опять складывались в полицейского. В нашем случае они превращаются в маленьких полицейских. И в этом есть большое благо для общества.

Я недавно спорил с одним мэром, одного из крупнейших городов Украины, он говорит, что мы неизбежно придем к авторитарному типу правления, потому что в стране нужно будет как-то обеспечивать порядок и т.д. и т.п.  По его словам в Украине порядка от дорог до Кабинета Министров сегодня абсолютно нет, поэтому неизбежно появится человек, который будет востребован для наведения этого порядка. На что я ему ответил, что для меня это далеко не факт, потому что я знаю историю других стран, в том числе и США. В свое время Америка стояла примерно перед таким же выбором, и это прекрасно показано в фильме «Банды Нью-Йорка», когда царил хаос на улицах, и на дорогах, и в конгрессе. У них  тогда было две возможности, два пути решить эти проблемы: востребовать сильную личность — главного шерифа, и об этом говорили многие американцы сто пятьдесят лет назад, что давайте поставим диктатора, который наведет порядок. И был другой путь, чтобы сделать тысячу диктаторов из местных шерифов, из местных мэров, которые наведут порядок на своих территориях. Как известно американцы пошли по второму пути, сохранив демократию.

Там, где власть раздроблена на тысячи элементов, есть главное, что является стимулом и в экономике, и в политике, — конкуренция. Когда в Америке переезжаешь из штата в штат, часто видишь в одном хорошие дороги, в другом похуже. И обычно местные жители говорят, что здесь, видимо, скоро сместят руководство штата, потому что они не смогли сделать такую же хорошую дорогу, как в соседнем штате. Когда есть конкуренция, есть возможность сравнивать, и есть возможность путем сравнения выявлять неэффективные звенья и их удалять. В этом сила конкуренции.

Когда есть один суши-бар на Киев, вам кажется, что суши там замечательное. Но если построят сто суши-баров в Киеве, или десять хотя бы, то вы уже будете знать, что вот в этом баре хорошее суши, но хуже, чем в соседнем баре. Аналогично и во власти. Поэтому для меня раздробление власти - это превращение ее в другое качество.  

Наша безвольная многовекторная политика в конечном итоге может оказаться выигрышной

- Дмитрий Игнатьевич, но Вы согласитесь, наверное, что Украина в отличие от Америки не имеет таких тепличных условий. После войны за независимость с Британией Америка была хорошо защищена от влияния извне, поскольку окружающие ее страны, были значительно слабее.  Современная Украина находится  под перекрестным влиянием сразу нескольких крупных геополитических игроков, транснациональных компаний, которые по своей мощи во многом превосходят даже многие страны? То есть сравнение Украины с Америкой выглядит некорректным или я не прав?

- Если сравнить тепличность условий, то, мне кажется, что в Украине сегодня они намного благоприятнее, чем были в Штатах двести или сто пятьдесят лет назад. Именно в силу того, что на нас оказывают влияние сразу несколько мировых центров силы, для Украины и возникли такие тепличные условия. Я не знаю ни одной страны в мире, которая может получать в силу своего геополитического положения, с одной стороны, газ, самый дешевый в мире, а, с другой стороны, гарантии независимости, гарантии защищенности, тоже самые высокие в мире. С одной стороны, есть НАТО, которое гарантирует независимость Украины в военном смысле слова, а, с другой стороны, есть Россия, которая в силу разных условий продает нам газ, пусть уже по 179,5 долларов за тысячу кубометров, но это самая дешевая в мире цена. Мне наоборот не нравится, что Украина находится в таких тепличных условиях. Было бы лучше, если бы Украина была выброшена на какой-то такой, более реальный экономический и политический полигон, где бы отрабатывались наши технологии политические, экономические, геополитические не в тепличных, а в реальных мировых условиях. Но пока этого не происходит.

- Вам не кажется, что именно вот эти глобальные тепличные условия заканчиваются? Мы видим, как структурируются экономические, военно-политический блоки, они как бы начинают медленно двигаться навстречу друг другу. Именно в этом плане вот такая буферность, серость Украины может очень быстро закончиться. Давайте вспомним ситуацию судьбу стран Центральной Европы после Первой мировой войны. Как только Германия в 30-е годы отошла от шока,  она начали «рубать» коридоры навстречу вероятном противнику, СССР делал аналогичные шаги с противоположной стороны.  Сейчас окружающее Украину пространство начинает быстро структурироваться и привычное для  нас состояние «полусубъектности»  подходит к логичному концу.

- И, слава Богу. Здесь многое будет зависеть от нескольких процессов. Первый процесс связан с интеграцией или взаимной интеграцией России в Европу. Сейчас идут усиленные разговоры о создании новых типов отношений между Россией и Европой, в рамках которых Россия может оказаться значительно более тесным партнером Европы, чем можно себе представить. РФ подписывает документы о стратегическом партнерстве с Евросоюзом. И в этом плане Украина получает уникальный шанс. То, что мы не оказались втянутыми ни в Россию, мы смогли выстоять против российских соблазнов (ЕЭП), и то, что не оказались втянутыми в Европу и устояли, даже помимо своей воли, от определенной силы притяжения Европы, как это не сделали, например, Румыния и Болгария, дает нам дополнительные шансы. Потому что, если Россия и Европа становятся более тесными партнерами, тогда у нас возникает принципиально новая возможность играть самостоятельную игру уже по отношению к Европе, и к России. Мы, в отличие от Болгарии, Румынии и Венгрии, больше сохранили свою промышленность, а им пришлось отдать эту промышленность на откуп европейским транснационалам. Мы в отличие от Белоруссии, в значительной степени Казахстана и Туркменистана сохранили свою инфраструктуру, сохранили свои недра, в том числе и от российского капитала.

Поэтому наша безвольная многовекторная политика в конечном итоге может оказаться выигрышной. В силу отсутствия стратегии, мы вдруг оказываемся на пике самой выгодной стратегии. Иногда бывают такие варианты, когда отсутствие стратегии оказывается лучшей стратегией. И вдруг оказывается, что наша безвольность в геополитическом плане оказывается возможностью иметь свою собственную геополитическую волю.

За несколько лет мы можем  сделать зависимыми от Украины ряд окружающих стран.

- А вы не переоцениваете влияние, скажем так, европейского фактора на Россию? Потому что мы, например, видим достаточно четкие шаги России в отношении Китая, укрепление сотрудничества в рамках ШОСа. И в принципе, если говорить об экономическом сотрудничестве России и Европы, то Россия сейчас очень активно использует своеобразный шантаж Европы, когда заявляет, что переориентирует свои газотранспортные сети, нефтетранспортные сети на Китай. После чего появляется реальная возможность создания континентального блока Россия — Китай.  Логика Кремля понятна: Китаю требуется все больше и больше ресурсов, которые может дать только РФ.  В какой то степени  Россия оказывается в положении Франции девятнадцатого — первой половины двадцатого веков, когда та не могла противостоять в экономическом плане Германии, постоянно получая по носу от нее. В конце концов, в Париже пришли к пониманию, что лучше возглавить процесс евроинтеграции, отдать экономику Германии, а самой Франции владеть политической инициативой. В принципе, мне кажется, Россия, также пытается осуществить такую стратегию – лучше Китаю дать за деньги то, что он попытается взять оружием рано или поздно. Однако такая стратегия неизменно вступает в конфликт с интересами Соединенных Штатов и Европой, поскольку количество и качество ресурсов уже ограничено, а потреблять их хочет все большее и большее количество игроков.      

То есть если Россия начинает двигаться в сторону снятия континентального союза с Китаем, то она объективно начинает уходить от западного блока. И США с Европой не могут на это не реагировать, они должны играть на опережение, чтобы снять с повестки дня воскресшие кошмары Мэхена и Маккиндера о евразийском континентальном блоке.

- Во-первых, мне кажется, что Россия попробует сыграть (и я не знаю, получится ли у нее эта игра, и это не мои проблемы и не наши проблемы, а проблемы России), в сверхглобальную игру. Ее суть заключается в том, чтобы  выступить центром континентального альянса, который теоретически сможет объединить интересы Китая с интересами Европы через российского переводчика. То есть они попробуют взять на себя игру, где Россия переводит (выступает толмачом), интересы Китая не понятные Европе на европейский язык, точнее на европейский экономический и политический дискурс. Получится у России, не получится — я не знаю. Но Россия неизбежно будет играть в эту игру.

В России уже есть сильная проевропейская элита, ее политический класс уже врос в Европу Тому есть масса свидетельств. Личная дружба политиков России и Европы, династические браки, которые уже заключаются между детьми российских олигархов и европейцев, совместные банковские  и даже футбольные проекты, кодированные счета и так далее, и тому подобное. Но повторяю — это их проблема.

А мы в этой геополитической игре получили главное — громадную энергетическую передышку, которую Россия нам дала помимо своей воли. Мы сохранили  свой потенциал: транзитный, интеллектуальный, личных отношений. Но сейчас нам надо понимать, что эта передышка заканчивается и через два-три года Украина должна  завершить процесс «окукливания» своей независимости. Сейчас наша независимость носит только политический характер, поэтому нужно сделать еще подпорки энергетические, интеллектуальные. Нам нужно создавать новый конкурентоспособный политический класс, конкурентоспособный не во внутривидовых боях в Украине, а в геополитических боях с другими. На это у нас есть два-три года.

- Почему именно такой срок?

- Через два-три года мы выйдем на мировые цены на энергоносители. Максимум у нас есть,  может быть, четыре года. Я сейчас участвовал во многих конференциях, «круглых столах», в том числе и с российскими энергетиками, при участии европейских наблюдателей и специалистов. Все они говорят, что 3-5 года цены на энергоносители станут мировыми. Они будут определяться не путем политических договоренностей Бойко и Миллера, Ющенко и Путина, а путем котировок на  мировых биржах - газовых,  нефтяных, энергетических.  Так вот, в принципе мы за два-три года, можем стать независимыми энергетически. Более того, подсадить Россию на энергетическую зависимость.

- Любопытно, каким образом?

- В Украине сегодня, если я не ошибаюсь, около восьми тысяч законсервированных скважин, газовых и нефтяных. Это были скважины на тех месторождениях, которые было невыгодно разрабатывать, когда цены на газ были двадцать шесть долларов на тысячу кубометров, а цены на нефть были тридцать восемь долларов за тонну. Поэтому, эти месторождения в силу их нерентабельности из-за таких цен были законсервированы и переписаны на бабушек, дедушек тех людей, которые выдавали лицензии. Сегодня, если проверить, окажется, что у нас куча пенсионеров владеют нефтяными и газовыми скважинами. Хотя существует анекдот, когда спрашивают: что нужно для того, чтобы быть счастливым? И ответ: «Нужно очень рано вставать, очень много работать, и иметь нефтяную скважину». Так вот у нас есть много счастливых бабушек и дедушек, т.к. имеют законсервированную нефтяную или газовую скважину. Лицензии на эти скважины заканчиваются, потому что, когда выдавались, оговаривался срок, за который должны были бы их запустить в эксплуатацию. А если этого не произошло, то их просто нужно отбирать.

По оценке крупных международных экспертов, например, профессора и академика Русбека Бисултанова сейчас срочно необходимо сделать верификацию этих возможностей,  вернуть месторождения, эффективным владельцам. Точнее говоря, не вернуть, а продать через тендеры и тогда Украина в течение двух лет начинает добывать столько газа, что сможет его продавать на экспорт. Но экспортировать не через трубы, потому что у нас недостаточно развита сеть внутренних газопроводов, а нужно на каждое месторождение ставить электростанцию средней мощности, чтобы потом экспортировать электроэнергию на Запад и в Россию.

На юге России сейчас колоссальная нехватка электроэнергии, поскольку там очень быстрыми темпами модернизируется инфраструктура под зимнюю Олимпиаду в Сочи.  Теперь уже Украина могла бы подсадить  Россию на энергетическую иглу. За несколько лет мы можем не только сделать Украину полностью независимой в энергетическом плане, но и сделать зависимыми от нас ряд окружающих стран. Впрочем, для этого нужно не просто иметь технические и технологические возможности, нужна еще и элита, способная играть в столь сложные игры.  Если бы в России сейчас была сильная элита, она могла бы очень много окружающих стран просто поставить на колени.

- То есть вы считаете, что в России сейчас слабая элита?

- Слабая, конечно. Сейчас во всем мире слабая элита. Так вот, почему Россия не сыграла в сильные геополитические игры? Не было людей, которые бы ее ресурсные возможности превращали бы в геополитические возможности. И в Украине нет таких игроков, которые бы  наши новые возможности превратили в новые внешнеполитические дивиденды.

- Дмитрий Игнатьевич, это ключевой вопрос, на самом деле. Откуда появятся  новые игроки? Мы же прекрасно понимаем компрадорскую сущность современного правящего класса в Украине. Безусловно, страна имеет множество уникальных ресурсных возможностей, но, как правило, они продаются задешево отечественным олигархам с последующей перепродажей транснационалам.

Вот в этом плане, я думаю, что все произойдет таким же образом и с нефтегазовыми скважинами Украины. Например, недавно компания Shell купила за триста сорок миллионов долларов одно из месторождений в Украине. С одной стороны, она показывает, насколько на самом деле плохи дела у Shell, которая вынуждена заходить в Украину, не являющуюся вторым Кувейтом или Ираном. А, с другой, это демонстрирует реальный тренд - транснациональные компании заходят в Украину,  перекупая остатки инфраструктуры и сырьевых ресурсов, поскольку реально делить в мире уже почти нечего. Отсюда, во-первых, где вы видите элиту нового качества? И насколько велика вероятность, что за этот короткий временной лаг, который есть у Украины,  такая элита войдет в политическую систему и отстроит эффективное государство, способное проводить….. Хотя бы  те же  самые тендеры, о которых вы говорили? То есть проводить какую-то осознанную стратегическую внутреннюю и внешнюю политику?      

- Во всем мире существует два основных института, которые являются «фабриками звезд» для элиты. Есть «фабрика звезд» местного уровня, и есть «фабрика звезд» национального уровня – речь идет о местном самоуправлении и парламенте. Больше нет других фабрик, где готовятся национальные элиты. Поэтому нам не нужно ничего выдумывать, нам нужно сделать эти институты настоящими фабриками, которые производят элиты.

- Но кто их сделает? Если законодательное поле, исполнительную власть контролируют старые элиты?

- Кто может сделать? Это сделают законы, которые мы должны сегодня принять. В частности, мы должны завершить реформу местного самоуправления, чтобы запустить самоорганизацию… Вообще это все сделает самоорганизация, то есть само общество.

- Но элиты же не заинтересованы в этом? Самоорганизация это есть первый шаг к упразднению их контроля над деньгами, ресурсами, обществом, в конце концов.

- Как не заинтересованы? Регионы заинтересованы, например, в том, чтобы  все уровни власти избирались, и главы районов, и главы областей, условно говоря, губернаторы. Это что, противоречит интересам регионов? Нет, не противоречит. У нас такая система работала в начале девяностых годов, и она показала высокую эффективность. Все сегодняшние актеры, участвующие в политике,  прошли через чистилище местного самоуправления, когда избирались губернаторы, избирались главы районов и так далее. Поэтому это первое, что нужно восстановить и запустить заново механизм, который когда-то показал свою эффективность, но был искусственно отброшен сначала Кравчуком, а потом и Кучмой.

- Дмитрий Игнатьевич, но это же вступает в противоречие с коренными интересами крупных финансово-промышленных групп и их политическими надстройками в виде партий,  представленных в парламенте? По сути,  реализация таких реформ разрушает их власть.

- Либо они нас сломают, либо общество поставит их на службу себе. Их не надо ломать, их нужно просто поставить себе на службу. Тут  другого варианта нет. И второе. Нам нужно создать парламент. У нас нет парламента. У нас есть постсоветский Верховный Совет.

- Когда вы говорите «нам», кто этот субъект?

- Граждане, вот те люди, которые заинтересованы жить в нормальной Украине. Жить нормально, работать, делать нормальный бизнес и участвовать в создании своей собственной судьбы. Мы сегодня не участвует в создании своей судьбы, как граждане, потому что от нашего выбора ничего не зависит. Мы сегодня не можем вести нормальный бизнес, потому что выгодный бизнес в сегодняшних условиях не может быть не коррупционным. Если ты идешь в бизнес, ты должен как бы внутренне дать подписку, что я готов участвовать в противозаконных махинациях. И мы выступаем сегодня как бы в трояком качестве (мы с вами, по крайней мере): мы граждане, мы маленькие бизнесмены на едином налоге, и мы с вами эксперты, которые просчитывают риски и выгоды для Украины. Поэтому только местное самоуправление, и только парламент вместо постсоветского Верховного Совета. Вот это два механизма, других механизмов просто не вижу.

- Дмитрий Игнатьевич, а вы считаете, что в рамках такой системы, которая опять-таки контролируется крупными олигархами, можно тихо, спокойно перевернуть систему с головы на ноги?  Поставлю вопрос иначе, Вам не кажется, что, в принципе, в Украине наступает радикальный этап политической деятельности? Радикализм начинает проявляться в нашей повседневной действительности. Достаточно оказаться на дорогах Киева, чтобы увидеть, как начинают звереть водители, когда государство бессильно навести элементарный порядок на дорогах, что приводит к разборкам между конкретными индивидуумами. В такой ситуации нормальный человек не может не испытывать чувство бессилия,  при виде картины всеохватывающего разложения, охватившего метастазами все общество.  Это объективно начинает подталкивать сознательных граждан в сторону каких-то радикальных действий.

- И не только радикальных действий. Главное, что это подталкивает их в сторону системных действий, и начинает уже происходить уже снизу, а не сверху. А снизу — заметно структурирование самоорганизации общественных инициатив. За последний месяц я был три или четыре раза в Крыму, в том числе и в Ялте, и увидел, как происходит структурирование бизнеса общества. Вот в Ялте хотят уничтожить рынок. Остаются многие люди, там сотни и тысячи их,  без работы. Это люди, как правило, зрелого возраста, после сорока пяти лет. У них из-за возраста нет шансов устроиться на какую-то другую работу. Как правило, они имеют высшее образование, когда-то были врачами, инженерами, но за десять лет работы на рынке утратили  квалификацию.  Так вот, как это часто сейчас бывает местная администрация решила уничтожить рынок, а взамен построить мегамаркет. Мелкие торговцы выступили с встречным предложением, мол, давайте мы за свои деньги создадим либо мегацентр, либо стилизованный под местные традиции красивый базар с налетом экзотики, но уже цивилизованной инфраструктурой. Администрация не согласилась и  попыталась свой проект пролоббировать в Киеве через в Кабмин.

Но когда они приехали в столицу, то увидели вокруг Кабинета Министров стоят пикеты крымчан-предпринимателей. Тем самым они заблокировали попытку местной бюрократии пролоббировать опасное, с их точки зрения, строительство.

Это очень показательно, ведь если раньше рыночные торговцы просто покричали и разошлись, то сейчас они уже знают, куда ехать, кого пикетировать, под какими лозунгами, под какой идеологией. Они знают как лоббировать свои интересы не только в местных советах, но и в Верховной Раде.

И я уверен, что рано или поздно у нас будет закон о лоббировании, и эти предприниматели будут находить группы влияния в парламенте, будут, извиняюсь, заносить деньги в парламент, выступая в отношении ФПГ  конкурентами в лоббировании законов. Для меня этот пример является  великим сигналом того, что, наконец, у нас начинает работать самоорганизация.    

Сейчас уже идет разговор о создании ассамблеи или альянса внепарламентских партий, которые могут поднять вопросы, которые боится поднять действующая ВР. Политическая система не всегда может меняться изнутри, поэтому, нужно, чтобы со стороны кто-то подсказал направление реформ. Эти процессы уже обозначились, мы просто их не всегда замечаем, но тектонический процесс пошел.

Завтра водитель украинских такси будет делать то, что делает водитель в Будапеште. Когда там власть повысила цену на бензин, а водители посчитали, что власть заложила туда еще какую-то свою прибавочную дельту, они взяли и заблокировали на несколько дней Будапешт. И власти пришлось пойти напопятную, то есть,  кроме самоорганизации у нас нет другого механизма изменения ситуации в Украине.

В конечном  итоге элиты не победят друг друга, а заразят друг друга и это будет победа для страны

- Хотелось бы получить от вас такую оценку тактической и, если возможно, стратегической игры основных политических игроков. Какой будет Ваша оценка раскладов в рамках треугольника Партия регионов — Тимошенко — «Наша Украина» и стоящий за ней Президент?

- Во-первых, мы не можем сказать, кто победил на сегодня, потому что мы наблюдаем начало игры, а не конец игры. А на первой минуте футбольного тайма сложно говорить, кто победил.      

- Поэтому я и прошу, чтобы вы дали тактическую оценку этим событиям.

- Я думаю, что здесь возможно несколько сценариев развития событий дальше.

Я  лично знаю многих политиков и не вижу, чем отличается, условно говоря, кровь «регионала», от крови «бютовца» или «нашеукраинца». Кровь у них одного цвета  и уровень демократизма тоже одинаковый. Этот  уровень демократизма окрашен у них всех в цвета личных интересов. Так вот, сейчас сражаются не разные типы демократических воззрений, а сражаются разные типы восприятия современного мира, разные мировоззрения. Одних я называю — кратофагами (от «кратос», по-гречески «власть» - прим. «Главреда»), а других — монетофагами. Одни питаются властью, другие питаются деньгами. Для одних — все, включая деньги, является средством для получения власти. А для других — все, включая власть, является средством для получения бизнеса. Кто победит сегодня, кратофаги или монетофаги? Я не знаю. По одной функции больше шансов у  кратофагов — по функции публичности…

- Обозначьте, кто такие кратофаги и монетофаги применительно к реальным игрокам?

- Кратофаги в чистом виде — это как бы верхушка блока БЮТ и часть «Нашей Украины», а монетофаги — это практически полностью, почти полностью, за исключением нескольких человек (двух-трех человек) Партия регионов, и примерно половина «Нашей Украины». Остальных я там не рассматриваю, они за рамками игры.

- А Литвин тоже за рамками игры или он уже в игре?

- Пока за рамками игры. Поэтому кто из них победит, я не знаю. У одних больше денег, то есть кулуарного ресурса, у других больше публичности, то есть ресурса публичного, в том числе и журналистской поддержки. Почему? Потому что кратофаги всегда более публичные. Те, кто стремится к чистой власти, всегда легче играть в бескорыстие, чем тому, кто стремится к чистым деньгам. Но, по сути, они примерно люди одинаковые. Кто победит? Не знаю, но кто бы ни победил, это будет пиррова победа для страны, потому что, в конечном счете, они должны не победить друг друга, а заразить друг друга.

- СДД — сожрите друг друга?

- Частично сожрать друг друга,  частично заразить друг друга. Монетофаги уже понимают, что для страны нужна конкуренция, и они правила конкурентной борьбы в бизнесе начали насаждать в политику. Это их двойная функция. Кратофаги уже понимают, что нужна политическая воля, нужна политическая стратегия, и они будут пытаться в эту конкуренцию вмонтировать элементы политической стратегии и политической воли. Поэтому для общества, откровенно говоря, эта борьба будет очень позитивной. В этой борьбе они, во-первых, значительно обескровят друг друга, давая возможность зайти новым элитам, в том числе от интеллектуальной части общества и сообщества. А главное, что они заразят друг друга, их взаимные поля пересекутся. Условно говоря, в Украине всегда борется «пестик» и «тычинка», которые не понимают, что они детали одного организма. Не было бы пестика, не было бы и тычинки.

Так, что сегодня происходит в стране, я приветствую, потому что рано или поздно пестик и тычинка найдут друг друга.