Вчера российский премьер Владимир Путин и его украинская коллега Юлия Тимошенко договорились наконец о цене на российский газ и возобновлении транзита. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ наблюдал за тем, как в прошедший уикенд развивались газовая война и переговоры о послевоенном переустройстве мира в Берлине, Дрездене и Москве, и пришел к выводу, что победителем в этой войне станет тот, кто себя им объявит. Юлия Тимошенко прилетела в Москву из Киева примерно в то же время, что и Владимир Путин из Дрездена. Ей, как и огромному количеству журналистов, пришлось подождать, пока господин Путин доедет до Белого дома из Ново-Огарева, куда он заехал, чтобы, видимо, переодеться, а остался, чтобы, видимо, поспать. В это же время в Кремле Владимира Путина и Юлию Тимошенко ждали на конференцию, которую международной можно было назвать с некоторым напряжением. (Правда, в Кремле ее открытия дожидался, например, президент Армении, человек, абсолютно незаменимый в такого рода вопросах: он мог доходчиво объяснить госпоже Тимошенко, как искать компромиссы и в итоге уступать по всем позициям российской стороне в самых сложных вопросах бытия.) И там тоже было много журналистов. И совершенно неясно, как Владимир Путин собирается поспеть на оба эти мероприятия, которые уже неминуемо должны были начаться одновременно. Российский премьер вышел из сложного положения следующим образом. Он увидел госпожу Тимошенко, встретившую его в черном приталенном платье, пожал ей руку и не увидел, может быть, главного в этот момент. Того, что, например, не мог не увидеть глава "Газпрома" господин Миллер, стоявший у нее за спиной. То есть широкой металлической молнии, анатомично разрезавшей ее спину от самого верха до самого, что уж тут греха таить, низа. Такую молнию даже, кажется, расстегивать не надо. Так, просто легким движением сверху вниз задать ей направление движения... Так вот, господин Путин взял украинского премьера под руку и что-то шепнул ей. Члены украинской делегации машинально потянулись было за своим премьером, но господин Путин остановил их движением руки. — Вы пока тут постойте,— отчетливо сказал он им, когда они, как выяснилось, не совсем поняли, что тут с ними происходит, и все-таки аккуратно придвинулись поближе (очевидно, в их планы входило держаться в Москве вместе во что бы то ни стало.— А. К.).— Мы тут сходим, а потом вернемся... В этот момент он оставил без присмотра Юлию Тимошенко. Он, правда, мог спокойно оставить ее тут стоять, кажется, еще на полчаса — она все равно перестала ориентироваться в происходящем и не понимала, что ей делать. Но он вернулся к ней, махнув на прощанье рукой членам украинской делегации: — Мы еще придем... А вы пока здесь... И российский премьер увез ее в Кремль, для того чтобы конференция выглядела в высшей степени представительно. Позже сотрудники пресс-службы Белого дома назвали эту встречу "переговорами в режиме рукопожатия", и возразить на это было нечего. Владимир Путин в Белом доме не выглядел уставшим, несмотря на то что предыдущая ночь прошла крайне беспокойно. Он встречался с главными редакторами немецких изданий в Дрездене. Встреча началась около полуночи и продолжалась не меньше трех часов. А до этого он получил орден в Дрезденской опере, а потом еще встретился с немецкими докторами, которые участвуют в строительстве детского гематологического центра в Москве. Причем доктора были настроены к нему более участливо, чем редакторы. Редакторы пытали российского премьера вопросами об Украине. А он, предвидя такое развитие событий, выпустил вместо себя сначала кинорежиссера Александра Сокурова, который снимает в Германии "Фауста". — Мы воспринимаем Германию как родную, близкую нам страну и родную, близкую нам культуру,— сказал кинорежиссер, предварительно поздравив премьера с высокой наградой в Опере.— Ничто и никогда не сможет нас разлучить, что бы ни происходило! Нас не смог разлучить нацизм, нас не смог разлучить сталинизм, нет такой силы, которая встала бы между нами... уверен в этом! Редакторы ведущих немецких изданий, которые ждали Владимира Путина (а не Александра Сокурова) несколько часов и вот ближе к полуночи наконец дождались, по-моему, не понимали, о чем с ними говорит этот человек. У них не было к нему никаких вопросов. Но Александру Сокурову и не нужны были вопросы. Он пришел с ответами. Он рассказывал редакторам про европейскую культурную традицию и гарантировал, что с уважением отнесется к ней в своем фильме, а на их лицах было написано: "Да делайте уже с ней что хотите!" Потом Александр Сокуров, конечно, предоставил слово продюсеру фильма господину Сигле, который сделал нелегкое признание в том, что он "наполовину немец, так что нам друг без друга никак нельзя!". Не так давно Александр Сокуров встречался с Владимиром Путиным в Ново-Огареве, и в разговоре, видимо, и возникла эта блестящая мысль: взять режиссера в Дрезден и дожать немцев российским киноевроавторитетом, чтобы они поняли: шансов не понять друг друга на этой встрече у них нет. Они, кажется, готовы были понимать и друг друга, и российского премьера, но не готовы были понять, что же тут, после переговоров Владимира Путина с Ангелой Меркель, делает этот такой милый и такой странный человек. Но заполночь они добрались наконец и до самого Владимира Путина. К этому времени все уже очень устали: господин Путин — от переговоров в Берлине, перелета в Дрезден, переговоров в Дрездене, журналисты — от того же самого, а главные редакторы — от многочасового ожидания, которое усугублялось тем, что Дрезден праздновал День оперы, на главной площади города тысячи горожан пили глинтвейн и смотрели салют, то и дело вспыхивавший в ночном небе этого, как выяснилось, довольно-таки буйного города. А главные редакторы этого не делали. Одному из них наконец удалось поинтересоваться у Владимира Путина, каковы перспективы и шансы на успех в переговорах с Украиной, и премьер признался, что он оптимист и что видит: — Нам всем все равно придется договариваться. Потом он неожиданно подробно рассказал, о чем разговаривал с руководителями европейских энергетических концернов и с Ангелой Меркель. Оказалось, договорились не про консорциум, а про испытательный срок. Господин Путин, сидя за столом с ручкой и блокнотом, писал в него цифры, которые на ходу проговаривал, обводил их кружочками и вообще казался в этот момент человеком, увлеченным своей работой. — Сегодня в ходе беседы,— рассказал премьер,— один из участников сказал: "Мы предоставим деньги, но потом "Газпром" должен будет их вернуть". И вот сейчас самое интересное. Я сказал: "Ну, конечно, "Газпром" должен будет это сделать. А если этот газ будет украден на территории Украины?" Все задумались. И тогда один из участников сказал: "Хорошо. Давайте мы не будем поставлять весь этот ресурс вперед на три месяца, мы поставим 140 млн кубических метров в трубу. А что касается ежедневного потребления для компрессорных станций, будем поставлять ежедневно по 21 млн. И посмотрим, как газ доходит до европейских потребителей в течение нескольких дней. Два... три... пять дней". Вот так возникла идея тестового периода. Попутно премьер назвал поведение украинских коллег технологическим варварством и как-то еще, потом еще как-то так и уже повторил два раза, что бог им судья... Он так и сидел с блокнотом в руках и так же обводил что-то там кружочками, но постепенно, чем дальше Владимир Путин углублялся в суть проблемы, тем неизбежней теряли ее немецкие журналисты. Что касается российских, я могу тут отвечать за себя. Я старался держаться до последнего. Но к часу ночи выяснилось, что силы человеческие не беспредельны, и сознание категорически отказалось воспринимать аргументы Владимира Путина, а подсознание не бросилось ему на помощь. Впрочем, когда я через некоторое время проснулся, то обнаружил, что ничего, кажется, не потерял. — Тем не менее,— говорил премьер, продолжавший, склонившись над столом, рисовать свои цифры в кружочках,— мы, имея в виду сегодняшнюю экономическую ситуацию, предложили украинским партнерам цену, вы будете смеяться, $250 за тысячу кубов. Они отказались... Более того, я вам расскажу, тут нечего скрывать, нужно, чтобы все все знали. "Газпром" сказал: $285 за тысячу кубов с правом частичного реэкспорта в Европу, на котором всегда украинские партнеры зарабатывали приличные деньги. И украинские компании всегда боролись за право реэкспорта, потому что там реальные деньги. Это понятно — покупают за 285, а продают за 470... В Румынии, для примера, цена в первом квартале этого года — 470... После долгих споров они нам сказали, что за 250 покупать не будем (а 250 — это без права экспорта). Мы сказали им: ладно, бог с вами, 250, но с правом реэкспорта... Но 250 с правом реэкспорта — это и есть 235 по году... Они опять отказались. Что нам делать уже?! Тут сознание опять дало трещину, его заволокло бессознательным, и в следующий раз я, открыв глаза, понял, что ничего не упустил, еще через полчаса, когда услышал: — Без контракта с 1 января мы перестали поставлять газ для внутреннего потребления на Украину... И я здесь не прибавил ни одного слова — можете не сомневаться! Я лично предложил премьер-министру Украины: приезжайте, подписывайте контракт по $250 за тысячу кубов, и мы дадим вам право реэкспорта. Но она отказалась! Отказались от того, чего просили у нас!.. Естественно, с 1 января без контракта мы остановили поставки на Украину. Но мы продолжили в полном объеме поставку на экспорт через территорию Украины! И теперь вы меня спрашиваете, что с политическим ущербом? Да, он есть, а что нам делать-то?! Потом редактор, кажется, "Зюддойче цайтунг", которому что-то не спалось, некстати спросил премьера, готова ли Россия к повышению оплаты за транзит газа. Владимир Путин оживился... — Есть транзитный контракт, подписанный между Россией и Украиной в апреле 2007 года. Дополнительный протокол подписан, действующий до 31 декабря 2010 года. Контракт подписан по шведскому праву...— успел услышать я.— В случае возникновения спора он должен рассматриваться в Стокгольмском арбитражном суде. Несмотря на это, министерство энергетики Украины обратилось в киевский суд, и киевский суд принял решение, обращаю ваше внимание, запрещающее транзит нашего газа в Европу... Тут я опять вынужден поставить многоточие. В очередной раз я застал себя лихорадочно записывающим в свой блокнот следующие предложения: — Прокачка тысячи кубических метров газа на 100 км стоит $1,6. В Европе эта цена примерно $3,4... Мы готовы немедленно перейти на цивилизованную систему расчета. Пусть они платят нам европейскую цену, мы будем считать по европейской формуле и будем платить европейский стандарт за транзит. Посмотрите, для Румынии цена составляет $470 в первом квартале, минус транспорт — получается $450 за тысячу кубов! Это примерно. Но речь идет только о первом квартале, потому что европейская формула цены означает, что цена на газ меняется автоматически в связи с изменением цены на нефть. Поскольку цены на нефть и нефтепродукты в течение 2008 года сильно упали, а цены на газ формируются с опозданием на шесть месяцев, в конце 2009 года цена на газ будет достаточно низкая. И это не зависит от нас. Повторяю, цена будет автоматически меняться, следовать за ценой нефти и нефтепродуктов! Владимир Путин по-прежнему надеялся донести до этих людей свою многострадальную правду, а они сидели и удивлялись, кажется, только тому, что он так много знает. Для них совершенно были не важны все эти подробности, которые, по представлению российского премьера, надо было просто рассказать им как можно доходчивей, а то, может, они не знают... и тогда все встанет на свои места, они расскажут об этом своим читателям, сформируют общественное мнение, да и пойдет дело... Но для них на самом деле важно было только то, о чем спросил премьера главный редактор "Франкфуртер алльгемайне": — Если все-таки запасы в наших газохранилищах иссякнут, вы оставите нас на морозе? Тут наконец долготерпение господина Путина иссякло, и он отложил ручку с блокнотом. — Я протестую против самой формулировки вопроса! — сказал он, повернувшись к журналисту всем корпусом.— Почему вы спрашиваете меня: вы оставите нас на морозе?! Почему вы не спрашиваете: Украина не пустит ваш газ через свою территорию?! А уже известно, что мы свой газ со своей стороны в понедельник в 10 утра открыли. И это подтверждают, в том числе международные наблюдатели, которые находятся на пункте пропуска. Другие международные наблюдатели, которые находятся в Киеве, подтверждают, что с украинской стороны газотранспортная система до сих пор закрыта... — И все-таки,— терпеливо переспросил его главный редактор,— может быть, вы найдете какой-то способ пойти украинцам навстречу до того, как мы останемся на морозе? Я подумал, дело плохо. Запахло порохом. Но господин Путин решил, видимо, взять журналистов на этот раз измором. Деваться им в эту ночь от него все равно было некуда, и они слушали: — Что украинцы сейчас делают? Подземные хранилища предназначены для того, чтобы обеспечить транзит в Европу... Все это было построено в советские времена, разумеется. Сейчас они из этих подземных хранилищ в реверсном режиме начали отправлять газ в восточные части Украины для внутреннего потребления. Теперь они говорят: если вы подадите большой объем в экспортную трубу, которая была тоже специально сделана и построена в советское время именно для поставок в Европу, то этот большой поток газа воспрепятствует реверсному движению из подземных хранилищ на восток страны. И поэтому они требуют от нас, чтобы мы немедленно открыли все направления и, по сути, заполнили всю газотранспортную систему. Мы считаем, это для того, чтобы создать условия для дальнейшего воровства... Итак. Украинцы утверждают... Но в конце концов премьер все-таки сломался, и я, в очередной раз подключившись к этой нескончаемой беседе, наконец услышал то, что донеслось до немцев из самых глубин премьерского сердца: — Не хотят украинцы?! Да и хрен с ними! До этого с ними, по крайней мере дважды, был Бог. Решив, что технологически эта встреча необходима, Владимир Путин отрабатывал ее, как и всю поездку в Германию, давно поняв, скорее всего, ее бессмысленность. Немцам, как и всей Европе, нужен был российский газ, и интригующие подробности газовой войны их не интересовали. Их интересовало, выживут ли они в результате этой войны. Но господин Путин в сердцах не дал им никаких гарантий, поняв, что сделать их союзниками в этой войне все равно не удастся. Предупредив немцев, что на следующий день на международной конференции в Москве сложно будет чего-либо достичь, Владимир Путин через три часа улетел в Москву, где и застал украинского премьера Юлию Тимошенко в черном платье и с такой длиннейшей молнией на спине, что намекать эта молния могла, пожалуй, только на то, что украинский премьер готова на любые уступки. Впрочем, когда два премьера вернулись с конференции, которая закончилась без видимых результатов (если не считать, конечно, что все плотно поужинали), часа через три в Белый дом из Кремля, оказалось, что это, похоже, не совсем так. И Владимир Путин и Юлия Тимошенко снова уединились. Журналистов уже не подпускали и близко к ним. Никаких трансляций не было. Фотокорреспондентам, которые прождали часа полтора в комнате, соседней с переговорной, в конце концов предложили вернуться в пресс-центр. Так стало ясно, что никаких заявлений для прессы в ближайшее время не будет. Время от времени, по информации "Ъ", в переговорный кабинет запускали, как бухгалтера Берлагу в романе Ильфа и Петрова, кого-то из представителей делегаций. Госпожу Тимошенко из кабинета не выпускали, как Скумбриевича из моря. Сведения, доносившиеся из кабинета, были крайне скупыми. "Пока никак,— рассказал мне один из тех, кто заходил в кабинет.— Не колется. Но есть установка: без результата из Белого дома Тимошенко не выйдет". Установка была реализована еще через несколько часов. Стал известен результат. Украина будет получать российский газ по европейской рыночной цене со скидкой 20% при условии сохранения действующей ставки на транзит российского газа. Легко посчитать, что газ для Украины будет стоить примерно $360 за тысячу кубометров. И это кажется безусловной российской победой, можно сказать, военной. Между тем один из российских переговорщиков рассказал мне, что соглашение, которое будет готово для подписания "Нафтогазом" и "Газпромом" уже сегодня утром, начинает действовать с 1 января 2009 года (то есть оно как будто бы действует уже 19 дней), и по этому соглашению цена на газ будет пересматриваться в соответствии с европейской формулой раз в квартал. Уже известно, что в марте тысяча кубометров газа будет стоить примерно $250, так как цена на газ зависит от цены на нефть с разрывом в полгода, а с учетом скидки Украина будет получать российский газ по цене $200 за тысячу кубометров. То есть это именно то, чего она и добивалась все это время. Тогда чья же это победа? Высокопоставленный источник "Ъ" в администрации президента России заявил мне: — Да мы все это понимаем. Но мы свое все равно возьмем. Главное, что мы переходим с Украиной на рыночную формулу. В этом главная победа. Это же была единственная страна, которая до сих пор отказывалась от этого. А потом цена на нефть и газ все равно вырастет! А формула уже рыночная! — А если завтра президент Украины по привычке объявит премьера в государственной измене и предательстве интересов украинского народа как раз из этих долгосрочных соображений? — Ну тогда он политический труп. Легко жить с такой убежденностью. Коммерсант