Накануне выборов в украинский парламент меня, девушку впечатлительную и романтичную, охватывает гормональная грусть…
Однажды я, как журналистка, была отправлена редакцией на одну партийную конференцию. Опоздав, минут на пять, я зашла в зал и испытала гендерный шок — никто из трех десятков присутствующих лиц исключительно мужского пола ни то, чтобы место не уступил, никто даже не предложил мне сесть!
Сначала я возненавидела эту партию, потом засомневалась в собственной привлекательности (или в обратной последовательности) — от актуализации комплекса неполноценности уберегла мудрая мама: «Глупая ты, они же места в парламенте делят, это возбуждает куда сильнее, чем твой четвертый размер».
На последующие мероприятия (сессии, президиумы, заседания правительства) я уже шла уверенно-снисходительно, как этолог на полевые исследования, но форму одежды на всякий случай оставила соблазнительную.
«В мире животных», или женский репортаж из царства самцов
Выше своего пола перепрыгнуть сложно: да, мне всегда было интереснее посещать сессии Верховного Совета, чем, скажем, учительскую конференцию. В эпоху вырождения мужского начала (по крайней мере, у белой расы) перебирать не приходится — ценишь любую минуту, проведенную в обществе с доминирующей мужской составляющей.
Конечно, в подобных обществах с отважными девушками-журналистками случаются не совсем приятные истории (так, моя коллега вернулась из колонии строгого режима в замешательстве: она шла по коридору и прекрасно понимала, что творится в камерах от запаха ее духов — почти как в известном американском триллере), но в целом чувствуешь себя достаточно уютно.
А главное — ты можешь наблюдать за их поведением — увы, оно классически животное.
Вот, возле здания парламента останавливаются их машины: блестящие, с особыми номерами и водителями, ранжированные — так, банкир не может не ездить на «Лексусе», а подчиненному в каком-нибудь отделе Генпрокуратуры не позволительно иметь машину, круче, чем у его шефа.
Говорят же, что машина — это продолжение мужчины, его достоинства, один из символов его власти и социального статуса.
А психологи утверждают, что машина — часть «Я-концепции» мужчины (представления о самом себе).
В африканских племенах мужчины оценивали друг друга по убору из перьев и нарисованным на теле полосочкам, сейчас — по моделям мобильного, марке часов, авто и костюма.
Они все удивительно похожи друг на друга внешне, эти «люди из телевизора» — будто бы выращенные в одном инкубаторе, и дело не в спецодежде (а они и вправду — облачены в одинаковые костюмы и туфли), их лица — воплощение силы.
Она витает в воздухе и возбуждает: у мужчин другого формата — зависть, у женщин — симпатию. Ницше называл эту силу «животной» или «несублимированной» формой воли к власти.
Вот они тебя даже не замечают — едва кивнут и, как кобели, бегут обнюхиваться и метить территорию — то есть, пожимать друг другу руки и занимать места в сессионном зале.
Вот они сбились в свои фракционные стайки, и на трибуне появляется вожак, так называемый альфа-самец — каждый из самцов мечтает получить приставку альфа: невольно представляет на его месте себя, может устроить заговор с целью антиконституционного переворота, плетет интриги, и ждет, когда Акелла промахнется.
В стае статус определяется на основе превербальной сигнальной системы, где главную роль играют мышечные рефлексы.
В парламенте альфа-самца выбирают по другим признакам — в украинском, к примеру, ценятся такие качества спикера, как умение договариваться, сглаживать конфликты, ненавязчиво манипулировать.
Роберт Антон Уилсон, которого называли «мужчиной-феминистом» и «величайшим мировым писателем-философом» утверждал, что человеческий мозг подчиняется тем же законам, что и мозг животного — и там, и там действуют одинаковые схемы: генетические императивы (жестко заданные программы или инстинкты), импринты (более или менее жестко заданные программы, которые мозг генетически обязан принимать только в определенные моменты — в этологии они называются моментами импринтной уязвимости), кондиционирование (программы, накладывающиеся на импринты) и обучение (еще более мягкие программы, чем кондиционирование).
Аппаратное обеспечение мозга, составляющее нашу карту мира и формирующее нашу «реальность», Уилсон делил на восемь контуров: оральный, анальный эмоционально-территориальный, семантический, «моральный» и так далее.
Политика и бизнес в значительной степени обусловлены эмоционально-территориальным контуром. Именно он отвечает за территориальные правила, иерархию в стае и ритуалы доминирования или подчинения.
Слово «дерьмо» в лексиконе современных политиков встречается часто — по мнению Уилсона, эта метафора глубоко выражает психологию приматов: они метят свою территорию экскрементами (надписи на кабинетах, таблички с фамилиями на столах, депутатские значки, партийные списки и так далее) и иногда кидают ими друг в друга, когда дело доходит до территориальных споров (война компроматов, черный пиар или хрестоматийный пример — закидывание вождей недружественного племени тухлыми яйцами).
Соответственно, политические враги и соперники — те, кто покушается на твою территорию. Битва за свою территорию — процедура для самцов священная: вспомните президентские выборы или же процедуру реприватизации.
Стандартный «авторитарный» рефлекс в эмоционально-территориальном контуре — раздувание мышц и вой: посмотрите на предвыборные турне или же просто пресс-конференции украинских политиков.
Стандартный рефлекс «подчинения» — сжатие мышц, опускание головы и «отползание». Вот вам и «биология» с «анатомией», ууу…
Средство от климакса
Зачем же мужчинам эти унижения, инфаркты, козни, фобии, гадкие помыслы и поступки, из которых большей частью, на наш женский взгляд, и состоит политическая деятельность? Могу предложить несколько версий.
Версия биологическая:
В одном из наших интервью президент Ассоциации психологов, психотерапевтов и психиатров, гениальный психоаналитик, профессор Виктор Самохвалов рассматривал политику с социально-биологической точки зрения — как институт воплощения биологии ранга.
Здесь все просто: стадо выбирает себе вожака, то есть альфа-самца. Плох тот самец, который не мечтает стать альфа-самцом — вожаку всегда достается самое лучшее: лучший кусок добычи, лучшая самка.
К слову, вчера услышала беседу двух молодых людей в Интернет-кафе:
— Слушай, а тебе телки какие попадаются?
— Ну, разные.
— А мне еще ни разу в жизни не встречалась телка, которая бы не спрашивала, есть ли у меня бабки. Бабки есть — общается, нет — до свидания. Вот сучки…
Судя по тому, что в процессе разговора парни сидели на порносайте, денег у них не было.
То, что мужчины называют узостью женского мышления, на самом деле есть биологически обусловленный паттерн поведения: самка для продолжения рода старается выбрать из стаи ту особь, которая бы превосходила всех остальных.
Параметры превосходства она определяет в зависимости от уровня своего сознания, но доминирующий признак всегда один: красота, деньги, социальный статус или же степень духовного развития — кому что нравится.
Так что в роли осеменителя могут выступать как толстопузые олигархи, так и парни с модельной внешностью и соблазнительной «пятой точкой», мимо которых не пройдешь.
К счастью, ранг может выражаться не только биологически, иначе за заветное место в партийном списке самцы давно уже бы друг друга поубивали.
Есть люди, которым свой ранг демонстрировать не обязательно, они его знают и сидят в тени. В качестве серых кардиналов, приближенных к телу политтехнологов или же свободных интеллектуалов.
Версия игровая
На этом уровне политика воспринимается, как игра. Зигмунд Фрейд хорошо сказал, что в жизни есть смерть, любовь и игра (под игрой в данном случае подразумевается определенная последовательность действий, тип поведения, неоднократно повторяющийся).
Если мужчина идет в политику с игровой мотивацией, то психиатры говорят, что он пребывает в стадии пубертата. Там можно скомпенсировать инфантильные комплексы: эдипов комплекс, комплекс неполноценности, смягчить базальную тревогу (ощущение опасности), преодолеть психосоциальный кризис (по Э. Эриксону).
Акцентуанты (люди с усиленной степенью определенной черты характера по К. Леонгарду) отрабатывают свою фиксацию: демонстративные личности (истероидный тип) получают публичность, всеобщее внимание — таких обычно не оттащишь от трибуны, а каждое выступление они превращают в перфоманс.
Застревающие (параноический тип) — реализуют честолюбивые замыслы, прикрываясь борьбой за гражданскую справедливость. Именно застревающие самцы страстно желают раскрыть какой-нибудь антигосударственный заговор, а в каждой буфетчице видят агента иностранной разведки.
Версия благородная
Принадлежит психологу гуманистического направления А. Маслоу: определенный тип личностей, с высоким уровнем личностного роста, развитым сознанием и степенью рефлексии воспринимают власть как средство самоактуализации (достижение вершин своего потенциала).
Самоактуализирующимся личностям присущи, к примеру, такие качества как эффективное восприятие реальности и общественный интерес.
Увы, в сегодняшней политике профессиональных политиков с подобной мотивацией очень мало. Их оттуда выдавливают или же просто не пускают «территориально» озабоченные самцы.
Версия терапевтическая
Некоторые психотерапевты рекомендуют своим пациентам политическую деятельность, как средство преодоления… мужского климакса.
Как выяснилось, у мужчин он тоже имеется и сопровождается весьма болезненными явлениями — как в физиологическом (перестройка организма и ритма сексуальной жизни), так и в психологическом плане (второе поколение жен, капризность, эксцентричность в поведении, алкоголизация).
Оптимальный способ смягчить климактерические явления — путешествия, увлечения (от собирания марок до коллекционирования шедевров мировой живописи) и занятие политикой!
Информация для мужчин — не политиков
Каждый из вас после прочтения сих скромных этологических наблюдений наверняка задастся вопросом: «А я альфа-самец или нет?!»
Во избежание психотравматических явлений вспомните о кастовом разделении французского исследователя Жоржа Дюмезиля.
В древних обществах управление государством осуществлялось по принципу кастового разделения: брахманы (жрецы) осуществляли власть духовную, кшатрии (воины) занимались политикой и завоеваниями, а вайшьи (торговцы) производством и сферой услуг.
Иерархия была жестко структурирована: внутри каждой их сфер отбор лучших самцов осуществлялся правильно — на основании того, что они делают.
В современном постмодернистском обществе фигура кшатрия дескарализирована, грубо говоря, опущена ниже плинтуса. А центровой фигурой и ролевой моделью стал Менеджер: экономическая мотивация, отсутствие надличностых интересов.
Внутри системы управления произошел сбой: самец-олигарх, да и просто самец при деньгах, этот типичнейший торговец, лезет на чужую территорию, нет, не так — объявляет свою территорию и свой туннель реальности (по Р. Уилсону) единственно правильным, провоцируя тем самым у остальной части мужского населения когнитивный диссонанс — «если я такой умный, то почему такой бедный?».
Так что современная политика — не система отбора, а система случайностей.
Да и не сладко им там в этом экзотариуме, ой, то есть политикуме, приходится: то одного самца в кардиологию увезут, то другой альфа-самец ради поднятия рейтинга пустит на свою территорию чужаков…
P.S. Во время проведения полевого исследования ни один самец не пострадал :)
