«Главред» публикует вторую часть доклада «Внешняя политика Украины в 2008 году: региональное лидерство, ассистентство или виртуальная игра?», который был презентован 27 ноября в Политклубе.

Приднестровское урегулирование: игра на выбивание Украины

Отношения между Украиной и Молдовой на протяжении последних лет заключались в том, что Киев шаг за шагом шел на уступки Кишиневу в важных экономических вопросах, не получая у замен преференций. Вместе с тем, руководство РМ планомерно создавало такой формат отношений, который максимально сужает возможности Украины влиять на ход переговорного процесса на берегах Днестра. Нас «по капле» выдавливают из Приднестровья.

По мнению экспертов, развитие процесса Приднестровского урегулирования в последние 4 года претерпело несколько этапов. Первый этап связан с внесением украинских инициатив относительно решения приднестровской проблемы (план Ющенко), процесс активизировался, приобрел новые подходы (демократизация) и перерос в новый формат („5+2”) путем присоединения в качестве наблюдателей Европейского Союза и США. Указанная активизация находилась вне интересов части правящих элит в РМ и Приднестровье, та также России, что, в свою очередь, привело к низкой результативности переговоров и дальнейший их окончательный срыв. В результате, с февраля 2006 г. переговорный процесс заблокирован, усилия посредников и наблюдателей относительно его восстановления пока что не увенчались успехом.

Второй этап напрямую связан с новой парадигмой внешнеполитического курса руководства Молдовы, обусловленного необходимостью проведения в 2009 г. парламентских выборов. Речь идет о так называемом пакетном предложении Кишинева по урегулировании Приднестровского вопроса, поддержанного Москвой. По сути, это переписанный «план Дмитрия Козака» с внесением важных для РМ позиций (автономный статус Приднестровья, реинтеграция на основе нормативно-правовой базы Молдовы и пр.).

По мнению молдавской стороны этот проект может быть реализован, поскольку в условиях евроатлантической интеграции Украины и Грузии, которую Москва рассматривает в качестве угрозы своей национальной безопасности, намерение РМ документально закрепить нейтральный статус Молдовы будет с восторгом принят в Кремле. Кроме того, молдовское руководство надеется, что Россия заинтересована в показательном урегулировании приднестровского конфликта дипломатическим путем на фоне последних событий на Кавказе.

Однако, стратегической целью российской стороны в реализации проекта «Козак-2» является объединение Молдовы на условиях, которые разрешат Кремлю распространить свой контроль не только на Приднестровье, но и на все будущее общее государство.

При данных условиях главными приоритетами Кремля будут: сохранение долгосрочного военного присутствия в регионе; утверждение русского официальным языком на территории Молдовы; и, наконец, за счет квоты Приднестровья в органах власти Молдовы закрепить за собой возможность хотя бы частично формировать органы власти объединенного государства лояльными Кремлю персоналиями и т.п.

Таким образом, в случае реализации российских инициатив, Кремль легализирует свое долгосрочное присутствие в регионе и получит значительные дополнительные рычаги влияния, направленные, в том числе, на удержание Украины (как регионального игрока) в поле своего контроля.

«Молдавский» пакет (продвигаемый Кишиневом и Москвой) несет в себе определенные вызовы для статуса Украины как страны-гаранта приднестровского урегулирования и низводит роль Киева в данном процессе до ассистента Москвы и Кишинева.

Кишинев ожидает, что украинская сторона под давлением РФ и с учетом внутриполитической нестабильности в Украине поддержит пакетный подход и подпишет без особых оговорок Декларацию гарантий нейтралитета РМ.

Главным риском от подписания данной декларации является превращение Украины в инструмент обеспечения территориальной целостности Молдовы и ее нейтралитета. Киев должен будет оказывать широкую поддержку Кишиневу в его политике реинтеграции страны путем усиления политического и экономического давления на Тирасполь, включая внедрение новых ограничений для осуществления внешнеэкономической деятельности приднестровских компаний.

При этом Кишинев, рассчитывая на дальнейшую безусловную поддержку своих инициатив в приднестровском вопросе со стороны Киева, не демонстрирует готовности оказывать содействие решению «хронических» проблем в двусторонних отношениях с Украиной.

Кишинев последовательно реализовывает курс на замещение невыгодных ему договоренностей переговорного процесса своими внутренними нормативно-правовыми актами, апеллируя к принципу верховенства норм молдавского законодательства на территории РМ. Кишинев не согласовывает свои односторонние шаги с Тирасполем и Киевом, а механизм распространения таких норм на население Приднестровья по обыкновению отрабатывается «задним числом» и не является транспарентным.

Молдова продолжает тактику создания искусственных кризисов в отношениях с Приднестровьем за счет Украины, при этом реальная цель таких шагов — получение дивидендов в своем диалоге с Москвой.

Следует напомнить, что закон об основных положениях правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра принят молдавским парламентом 22 июля 2005 года в одностороннем порядке, без согласования со странами-гарантами и приднестровской стороной. Этот документ создал существенные препятствия для реализации Украиной собственного Плана приднестровского урегулирования (известного как «План Ющенко»).

В то же время, Киев кровно заинтересован в урегулировании приднестровского конфликта. Если российские инициативы (итоговая редакция) по объединению РМ и ПМР будут реалистическими, то Украине следовало бы поддержать некоторые элементы российского плана. Более того - открыть для себя дополнительное «окно возможностей». В рамках «торга» Киев может получить гарантии защиты прав и свобод украинских граждан, проживающих не только в ПМР, но и на севере Молдовы. В состав будущего парламента Молдовской Федерации на основе национальной квоты должны входить представители от украинских общин Приднестровья и РМ.

Также интерес Киева состоит в том, чтобы максимально защитить своих экономических агентов, работающих в регионе, легализировать результаты приватизации в ПМР.

Но главным вопросом, который требует государственного обеспечения, является проблема привлечения жителей региона в украинское информационное, культурное, образовательное и гуманитарное пространство. А для этого нужна консолидированная политическая воля. Таковой пока не наблюдается…

Если уж Киев позиционирует себя в качестве регионального лидера, способного влиять на события в Черноморском регионе, он должен вести и наступательную политику, а не выступать безотказным оруженосцем Брюсселя, Вашингтона или Москвы. Тем более – Кишинева.

РУМЫНСКИЙ ГАМБИТ

Украинско-румынские отношения на протяжении нынешнего года могут стать примером того как Киев сдает свои национальные интересы. Сначала мы оказались в состоянии судебной тяжбы за остров Змеиный, фактически отнимают острова на Дунае, с Украины «выбивают» преференции для развития румынского национального меньшинства, не реализуя встречных мер по обеспечению прав украинцев в Румынии, а теперь нам еще и запретили дальнейшие работы на украинском судовом ходе Дунай — Черное море. При этом украинское руководство заняло необъяснимо пассивную позицию, ожидая «честного и справедливого» слова из Брюсселя. Такими темпами мы рискуем уже в ближайшей перспективе лишиться Буковины и части Одесской области...

Прямые территориальные претензии Бухареста к Украине имели место до 1997 г, но ускорение европейской и евроатлантической интеграции Румынии в средине 1990-х гг. привело к достижению определенного компромисса между Киевом и Бухарестом. 2 июня 1997 г. был подписан Договор об отношениях добрососедства и сотрудничества между Украиной и Румынией, а 12 мая 2004 г. - Договор о режиме украинско-румынской государственной границы. Однако, вне этих документов оказались: проблема острова Змеиный и вопрос делимитации континентального шельфа и исключительных экономических зон (ИЭЗ) в Черном море и на Дунае. Всего же спорная территория охватывает приблизительно 7000 кв. км.

За последние годы судоходный фарватер в Килийском рукаве дельты Дуная изменил свое расположение, в результате чего Румыния начала претендовать на два из пяти украинских островов на Дунае.

Кроме того, румынская сторона резко активизировала деятельность по устранению Украины как конкурента на Седьмом Международном транспортном коридоре в Нижнем Дунае. Ее дипломатия продолжает эффективно эксплуатировать тему экологии. При этом, речь идет о фактическом перераспределении финансовых потоков на транзитных участках в пользу Румынии. Да и бездеятельность отечественного руководства (Кабмина и Минтранспорта) создало такую ситуацию, при которой мы рискуем «пролететь» с внесением украинского ГСХ в перечень международных судоходных путей (см. «k» №43). Оказывается, мы запутались в европейских бюрократических процедурах, что в конце концом может привести к замораживанию строительных работ на канале Дунай – Черное море лет на пять.

При этом, сама Румыния продолжает строительные работы на Дунае. В ближайшее несколько лет Бухарест планирует построить новые искусственные каналы, расчистить уже существующие протоки, а также возвести более 27 новых портов на всех основных рукавах Дуная, десяток мостов и 13 пунктов переправ. Несмотря на то, что эти действия румынской стороны входят в прямое противоречие с Конвенцией Эспоо, европейское сообщество претензий к Бухаресту не имеет. Официальный Киев же предпочитает вообще помалкивать.

2 по 19 сентября в Международном суде ООН в Гааге (Нидерланды) прошли первые публичные слушания дела в об установлении морской границы между Украиной и Румынией – так называемое «дело острова Змеиного».

По словам географа Олега Дьякова, с момента вступления в силу Конвенции ООН от 1982 г, регламентирующей установление морских границ, Суд ни разу не рассматривал вопроса об определении «острова» или «скалы» (что является сутью спора Киева и Бухареста). Поэтому суд между Украиной и Румынией уже является своеобразным прецедентом в международной судебной практике.

Тем не менее, Суд во время рассмотрения дела может принять во внимание разные «особые обстоятельства», которые учитываются при каждом акте делимитации. Также Суд может учесть то, что Черное море является «полузакрытым», протяжность береговых линий обеих государств и тому подобное.

Решение Суда по делимитации шельфа во многом будет зависеть от аргументированности позиций сторон и их активности. Но уже сейчас можно говорить, что украинская сторона уступает румынской информационную инициативу. Было бы большой ошибкой, если наш МИД, понадеявшись на «гуманность и справедливость» суда ООН, не будет предпринимать усилий по пропаганде собственного взгляда на проблему Змеиного. Эта пассивная позиция Киева уже конвертируется Бухарестом в ощутимый внешнеполитический успех за счет интересов Украины.

Румынская дипломатия проводит наступательную кампанию в направлении «принуждению» Украины к расширению и углублению преференций для румынского национального меньшинства, компактно проживающего в Герцовском, Хотинском, Аккерманском, Измаильском районах Буковины и Одесской области.

Правящие круги Румынии стараются интегрировать эти территории сначала в экономическом и культурном планах, а потом и политически. Бухарест старается сформировать собственное культурное пространство, которое выходит за рамки границ самой Румынии. При этом, определенные силы в Румынии не брезгуют прямыми фальсификациями политики Украины относительно румынского национального меньшинства. Более того, Бухарест рассматривает всех румыноговорящих граждан этих регионов как этнических румын, не делая разницы между собственно румынским и молдавским происхождением и идентификацией. Любые же слабые попытки украинской стороны требовать симметричных мер по улучшению состояния украинцев в Румынии Бухарестом просто игнорируются.

По мнению черновицкого эксперта Александра Мостипака, после вхождения Румынии в ЕС Бухарест оказывается в роли эдакого старшего партнера Украины, который получает моральное, психологическое и политическое право поучать соседа как обеспечивать права национальных меньшинств на своей территории. В этом она может найти поддержку у своих партнеров по ЕС.

Киев до сих пор не смог выработать внятной политики в отношении Румынии и ограничивается ситуативным рефлексированием на отдельные факты. Однако, такая «страусиная» позиция, как бы не дразнить Европу, может обернуться не только политическими потерями (снижение роли Украины в Черноморском регионе), но и, в перспективе, территориальными.  

«КИПРИЗАЦИЯ» ГРУЗИНСКИХ КОНФЛИКТОВ КАК ВЫЗОВ ДЛЯ УКРАИНЫ

Официальное признание Россией Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств означает начало качественно нового формата существования этих образований. Речь идет о применении Москвой технологии «полупризнания», которую долгое время использует Турция в отношении Северного Кипра. Как показывает практика, существование полупризнанных государств не только создает новые вызовы региональной безопасности, но и формирует условия для долговременной консервации нерешенного конфликта. Кремль фактически отложил решение вопроса урегулирования грузинских конфликтов на долгую перспективу, которая, к тому же, предполагает решения глобального характера – перформатирования мирового политического пространства. Это перспектива не одного десятилетия…

В своей политике в отношении урегулирования замороженных конфликтов на постсоветском пространстве Россия исходит из того, что она не в состоянии окончательно, мирными способами, решить проблему во всех регионах с выгодой для себя. Поэтому со средины 2007 г. Москва фактически пересмотрела свои подходы к «замороженным» конфликтам, отказавшись от «пакетного» подхода. Кремль распределил конфликты на три типа: грузинские (Абхазию и Южную Осетию), урегулирования которых связывают со сдерживанием интеграции Грузии в НАТО и усиления позиций США на Южном Кавказе – через их признание независимости; азербайджанский (Нагорный Карабах), который предлагается пока что «не трогать», и молдавский (Приднестровье). К каждому типу конфликтов МИД РФ предлагает выработать отдельную стратегическую модель.

Закавказский регион для РФ имеет ключевое значение в плане обеспечения не только территориальной целостности и национальной безопасности России, но и своего присутствия в этом регионе. Поэтому она (РФ) играет сложную и временами противоречивую роль на Южном Кавказе, стараясь, с одной стороны, сохранить влияние и власть на прежде подконтрольных Москве территориях, и с другой стороны, обеспечить стабильность своих южных границ.

Как отмечает Сергей Маркедонов, «после «пятидневной войны» все форматы мирного урегулирования были окончательно опрокинуты в прошлое. Россия объективно превратилась из миротворца в сторону конфликта. Вместе с тем уход с территории двух бывших автономий Грузии имел бы катастрофические последствия для внутренней безопасности РФ на Северном Кавказе (с учетом Северной Осетии, осетино - ингушского конфликта, четырех адыгоязычных субъектов федерации). Остаться РФ в Абхазии и в Южной Осетии, обеспечив свой легитимный интерес, после августа 2008 года было крайне сложно. Альтернативой этому была бы интернационализация мирного урегулирования. Это был бы формат, при котором Россию стали бы из региона интенсивно вытеснять. Следовательно, формальное признание независимости Абхазии и Южной Осетии стало инструментом сохранения российского военно-политического доминирования на Большом Кавказе (часть которого принадлежит РФ). Если нет старых форматов, российское руководство создало новые путем перевода Абхазии и Южной Осетии в категорию «частично признанных» государств».

Несмотря на кажущуюся импульсивность и эмоциональность действий Кремля, российское руководство просчитало возможные риски и потери от признания Абхазии и Южной Осетии.

Во-первых, признание РФ Абхазии и Южной Осетии вовсе не означает, что в проблемных российских регионах (например, в Татарстане, Туве, Чечне, Северной Осетии и пр.) начнется всплеск сепаратистских настроений.

Во-вторых, возможность введение экономических санкций против РФ со стороны ЕС и США не пугают Москву. Любые ограничения или попытка обвала стоимости акций российских компаний таких, к примеру, как газовый монополист «Газпром» приведет к падению рейтинга фондовой активности, в целом, что на фоне общемировой экономического кризиса невыгодно крупнейшим глобальным экономикам.

В-третьих, политические санкции против России не выгодны самому Западу, который не имеет действенных механизмов по сдерживанию Москвы. Как заявил Дм. Медведев в интервью телеканалу Russia Today, «нас ничего не пугает, в том числе и перспектива холодной войны, но мы ее не хотим, и в этой ситуации все зависит от позиции наших партнеров».

В-четвертых, не смотря на то, что Россия может оказаться единственной страной признавшей Абхазию и Южную Осетию, в Кремле не видят в этом значительной проблемы. Стратегически для Москвы важно отложить проблему грузинских конфликтов на дальнею перспективу, и решить свои собственные задачи по сдерживанию США на постсоветском пространстве. Кроме того, в Кремле рассчитывают на понимание со стороны союзников по ОДКБ, которые непризнавая независимость Абхазии и Южной Осетии, позволят создать режим благоприятствия для них в рамках ЭврАзЭС. Кроме того, российская стррона надеется, что новые кавказские государства признают ее внерегиональные партнеры (Венесуэла, Куба и другие).

Таким образом, Россия может не оглядываясь на Запад решать свои главные стратегические задачи на Южном Кавказе:

-         востановливать баланс сил на Южном Кавказе и обеспечить долговременное и стабильное военное присутствие в регионе;

-         сформирует новый «порядок дня» для урегулирования, исключающий присутствие иностранных миротворческих мисссий и наблюдателей от ОБСЕ и ЕС в зоне конфликтов (они смогут находится только с грузинской строны). Отложит окончательное решение кавказского конфликта на неопределенный строк;

-         создаст весомое препятствие на пути интеграции Грузии в НАТО (в виду наличия территориальных притензий к Грузии и нерешенных этнополитических конфликтов на ее территории).

Что ждет Абхазию и Южную Осетию от «кипризации» их статуса?

1) Сухуми и Цхинвал получили возможность легитимизировать свои отношения с РФ в виде создания двусторонней договорно-правовой базы.

Конечно на первом этапе Абхазия и Южная Осетия не смогут претендовать на ассоциацию с РФ. Однако, договоры о дружбе и добрососедских отношениях между Москвой и Сухуми, Цхинвалом были уже в экстренном режиме подписаны. Кроме того, взаимодействие экономик Абхазии, Южной Осетии не нуждаются в дополнительных механизмах, поскольку эта «интегрированность» уже существует де-факто. Рынки сбыта товаров Абхазии, не говоря уже о Южной Осетии всецело находятся в России. Теперь речь идет только о нормативно-правовом ее обеспечении (хотя эти договора никем кроме РФ признаваться не будут). Также дела обстоят и с военным сотрудничеством.

2) Абхазия и Южная Осетия (также как и Северный Кипр), будут долгое время оставаться в международной изоляции, которая не исключает определенных «окон возможностей» для диалога с третьими странами.

Не следует исключать и попыток наладить диалог с Абхазией и Южной Осетией со стороны некоторых стран ЕС. Удалось же ТРСК добиться признания своих паспортов Великобританией, США и Азербайджаном. Кроме того, в сентябре 2005 года в Брюсселе было открыто представительство Турко-кипрской торговой палаты, признанной европейскими структурами в качестве органа, уполномоченного выдавать те или иные сертификаты на товары, производимые на севере Кипра и действительные на территории ЕС. Подобное учреждение может возникнуть и для работы Абхазии и Южной Осетии в рамках ЭврАзЭС и ШОС.

Поскольку главным прибыльным бизнесом для Сухуми может быть туризм, Москва очевидно инициирует создание (по аналогии с английским кипрским резидентом - "Норт Сайпрус Туризм Сентр Лтд.", которая представляет ТРСК на различных международных туристических ярмарках) создание совместной компании для привлечения западных и восточных туристов.

Постарается РФ лоббировать и участие представителей Абхазии и Южной Осетии в работе различных европейских полуформальных мероприятиях. Например, в Конгрессе местных и региональных властей Европы или в ПАСЕ. Ведь удалось Северному Кипру в октябре 2004 года получить разрешение от Бюро ПАСЕ на участие двоих турко-кипрским представителей в деятельности всех органов ПАСЕ, в том числе выступать на пленарных заседаниях Ассамблеи.

Россия даже может поспособствовать предоставлению Абхазии и Южной осетии двухбуквенных кодов стран ISO 3166-1 (интернетовских доменов). Получил же Тайвань код ISO и домен…

Таким образом, признав Абхазию и Южную Осетию Россия восстановила свою субъектность в качестве мощного игрока, способного качественно изменить глобальный политический порядок дня всего мира. В то же время, «кипризация» Южного Кавказа создает новые вызовы для всего постсоветского пространства. Если с сепаратизмом внутри своей страны Москва еще способна справиться, то ее соседи и партнеры в Евразии оказываются перед угрозой роста сепаратистских настроений. Речь идет не только о Китае или Украине, прецедент опасен и для Центральной Азии. Вероятно, что возникнут новые проблемы и в деле разрешения Карабахаского конфликта.   Кроме того, следует иметь ввиду осложнения, который могут возникнуть в процессе Приднестровского урегулирования. В Тирасполе уже растет недовольство двойными подходами Москвы к решению «замороженных» конфликтов. Все это требует от Украины взвешенной политики, направленной на минимизацию рисков от трансформации политического пространства на южном Кавказе и обострения противостояния РФ – Запад.

УДОБНЫЕ СОСЕДИ

Польша является, по сути, основным стратегическим партнером Украины в Евросоюзе. Товарооборот между нашими странами уже достиг отметки в более $7 млрд. И как отмечают некоторые аналитики – это не придел. Только в рамках Донецкого экономического форума было представлено 30 проектов на сумму в 8,5 млрд грн. Варшава последовательно проводит политику оказание «адвокатской» помощи Киеву в вопросах европейской и евроатлантической интеграции.

В то же время, проблемными в диалоге Киева и Варшавы остаются вопросы:

• пересечение границы и работа таможни, потому что сейчас грузы слишком много времени простаивают на границе;

• защиты наших инвестиций в нынешних экономических условиях, налоговая политика;

• комплекс проблем, связанных с подготовкой к "ЕВРО-2012";

• вопросы энергетической безопасности и реализация проекта Одесса – Броды;

• защита прав национальных меньшинств («карта поляка»).

С 1 апреля 2008 г. вступил в силу закон о «карте поляка», который был принят Сеймом Республики Польша еще в сентябре 2007 года. Фактически Польша узаконивает определенные преференции для иностранцев польского происхождения. Это коснется права на работу, образование в Польше, получение бесплатной визы и пр. В то же время, «карта поляка» создает значительную базу для расширения культурного, а при удачном стечении обстоятельств, и политического, присутствия Варшавы в сопредельных странах, где проживает значительная польская диаспора.

У Варшавы есть весомые причины ускорить процесс своего культурного присутствия в Восточной Европе. Во-первых, в Польше, после открытия западных рынков, не хватает рабочих рук и специалистов в разных областях экономики. По словам президента Польши Леха Качински, в последнее время из Польши выехало более миллиона граждан, средний возраст которых составляет 26 лет. В виду этого, «карта поляка» позволит привлечь в страну нужное количество легальных и «культурно совместимых» трудовых мигрантов. Польша привлекательна для многих соседей. По мнению Посла Польши в Украине Яцека Ключковски, «люди в Польше могут позволить на 150 процентов больше того, что люди в Украине. А если в пересчете на доллары учитывать валовый национальный продукт Польши и Украины, поделенный на душу населения, то средний поляк может позволить себе где-то в 5 раз больше, чем украинец». Варшава уделяет значительное внимание формирование позитивного образа своей страны на нашей территории. Естественно, что в Украине найдется немало граждан, которые захотят поехать на заработки в соседнюю страну имея определенные гарантии социальной защиты.

На то, что желающих получить «карту поляков» будет предостаточно указывает то факт, что польские консульства на территории Украины работают с полной нагрузкой, выдавая ежегодно по 600 тыс. виз, половину из них — во Львове (для сравнения: представительства всех остальных стран Евросоюза выдают 200 тыс. виз.).

Польша намерена формировать собственное культурное пространство в постсоветском ареале, которое способствовало бы реализации интересов Варшавы. Пока что речь идет о неком гуманитарном пространстве, содействие соотечественникам в реализации их этнокультурного развития. Однако если учесть, что расширение Европейского Союза рано или поздно коснется и Украины, территории, где проживают документально зафиксированные граждане, «принадлежащие к польскому народу», могут запросить у Брюсселя право на создание региональных автономий. В ЕС границы между государствами стираются, исторические нации фрагментируются, возникают этнокультурные регионы (Бретань во Франции, усиление автономий в Бельгии и пр.). В качестве определение общностей выступает культурная принадлежность.

Несмотря на эти вызовы, общую атмосферу диалога Украина-Польша можно охарактеризовать как достаточно теплую. Политическое руководство находит общий язык по многим вопросам сотрудничества.  

Нашим двум странам, несмотря на некоторое сопротивление националистических сил, удалось перевернуть страницы исторических обид и подозрений. Это выздоровление и прозрение произошло благодаря усилиям интеллектуалов, среди которых были главный редактор эмиграционного журнала «Культура» Ежи Гедройц, а в Польше — уроженец Львова Яцек Куронь. Так была подготовлена реальная почва для вывода польской «восточной политики» из тупика. В мае 1992 года был подписан «Договор о добрососедстве, дружественных отношениях и сотрудничестве», а также ряд других документов, завершением которых стало Общее заявление президентов Республики Польши и Украины «К согласию и единению», подписанное в Киеве в мае 1997-го. 2002—2007 годы отмечены рядом мероприятий в память жертв акции «Висла» (Красичин, 18—19 апреля 2002 года; Варшава, 28 апреля 2007 года), жертв украинского и польского подполья в 1943—1945 годах (Павловка на Волыни, 11 июля 2003 года; Павлокома на Подкарпатье, 13 мая 2006 года) и участников украинско-польской войны 1918—1919 годов на Галичине — открытие Мемориала воинам Украинской галицкой армии и восстановленного Польского военного кладбища во Львове (24 июня 2005 года).

Венгрия и Словакия. Отношения Украины с Венгрией, как со Словакией, в 2008 г. не были отмечены знаковыми событиями. Состоялось несколько визитов на высшем уровне, проведено около десятка протокольных встреч в межправительственном формате. Стороны постоянно отмечали рост товарооборота и расширения инвестиционных и приграничных совместных проектов. Так, за первое полугодие 2008 г. товарооборот между Украиной и Венгрией вырос на 35% (это закрепило положительную тенденцию 2007 г., когда наблюдался рост на 40% - 2,7 млрд. дол. США). В 2008 г. со Словакией товарооборот достиг 1,5 млрд долл.

Главными проблемами отношений с нашими западными соседями в этом году были:

• реализация проекта перекачки светлой каспийской нефти через нефтепровод "Дружба" (через Украину и Словакию) на чешский завод "Карлупи" (Киев гарантирует Словакии и Чехии перекачивать около 20 тыс. тонн такой нефти);

• решение вопросов, связанных с поставками электроэнергии из Украины в Словакию;

• реализация проекта достройки ветви железной дороги "Чоп-Захонь" (на венгерском направлении). Этот проект может стать одним из основных в экономических отношениях, результатом которого станет рост объема транзита грузов на 30 млн. тонн в год;

• подписание соглашения о малом приграничном движении (Словакия намерена согласовывать его с Брюсселем);

• проблемы модернизации переходов на украинско-словацкой и украинско-венгерских границах;

• привлечение венгерских и словацких инвесторов к разработке программы малой гидроэнергетики в Закарпатской области, которая дает возможность более эффективно использовать гидроресурсы этого края;

• проблемы перестройки пограничной инфраструктуры, в частности, проведении общего пограничного и таможенного контроля. Решение этого вопроса значительно оптимизирует нашу динамику двусторонних отношений, сделает более доступными и более простыми процедуры на границе между нашими странами, в том числе на экономической границе;

• обеспечение прав национальных меньшинств на получение образования на родном языке. В первую очередь речь идет о предоставлении возможностей для получения высшего образования представителям венгерского меньшинства в Украине, открытие украинского культурно-информационного центров в Словакии и Венгрии.

НЕРЕАЛИЗОВАННОЕ УКРАИНСКО-БЕЛОРУССКОЕ ПАРТНЕРСТВО

Нынешнее состояние украинско-белорусских отношений характеризуется оживлением экономических отношений, ростом товарообороту при отсутствии политического диалога, что сказывается на способность Киева влиять на политику нашего северного соседа.

Товарооборот Беларуси с Украиной в январе-августе 2008 года в сравнении с аналогичным периодом 2007 года возрос почти в 2 раза и составил $3 млрд. 549,7 млн. При этом, сальдо растет в пользу именно Беларуси ($639,1 млн). За аналогичный период в прошлом году белорусское сальдо было отрицательным (минус $154,2 млн.).  Тем не менее, эти положительные сдвиги происходят на фоне фактического отсутствия политического диалога между Киевом и Минском.  Учитывая то, что Беларусь находится в фокусе противостояния РФ - Запад на постсоветскому просторные, продвижение Киевом собственных интересов в РБ является важной задачам украинской внешней политики.

Для Беларуси на сегодняшний день ключевой проблемой являются  решения энергетической диверсификации и поиск партнеров для осуществления противодействия, с одной стороны, экономической экспансии российских монополий, с другой, - преодоление стереотипного отношения к Минску со стороны Европы и США. На такую посредническую роль идеально подходит Украина. Тем более, что украинское и белорусское руководство, навсегда распрощались с иллюзиями о льготных “братских” энергоносителях, а украинское - о бесперспективности «экспорта демократии» к соседям. Но Украина упорно делает вид, что не видит своей геополитической выгоды, избегая контактов на высшем уровне.

Минск же нашел других партеров для «возврата на Запад», помимо Украины. Такими партнерами стали Великобритания и Германия. Почти половину белорусского импорта приходится на страны ЕС и США. Поэтому Минск избрал стратегию контролируемой поэтапной либерализации внутренней экономической и политической жизни, которая позволит Александру Лукашенко в краткосрочной перспективе убрать из лексикона европейских политиков тезис о «последней диктатуре в Европе».

Кроме того, Минск надеется  при поддержке ЕС продвинуть реализацию проекта Черноморско-Балтийского транзитного судоходства. Для этого нужно привлечь западные инвестиции в строительство канала, протяжностью 84 километра между, Оршею и Витебском. Если это произойдет, то Украина может рассчитывать на дополнительные 1 млрд.  долларов США на год в наш бюджет.

Россия также проявляет повышенный интерес к инвестиционными проектам в Беларуси. В результате Кремль может откорректировать и свою «энергетическую» дипломатию в отношении Минска в сторону ее смягчения.

Украине следует немедленно выработать сбалансированную стратегию отношений с РБ для создания механизма посредничества во взаимоотношениях Беларуси со  странами Балтии и ЕС. Мы явно уступаем инициативу Польше и Литве. В конце концов, нам нужно добиться ратификации новоизбранным или нынешним украинским парламентом договора о демаркации и делимитации украинско-белорусской границы, решение вопроса так называемого «украинского долга», учитывая новые политические реалии.

УКРАИНА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ.

По мнению многих экспертов, если у Украины, зависимой от поставок газа и нефти из Центральной Азии, не будет надежных партнеров в этом стратегически важном для Киева регионе, страна может оказаться вообще вне «Каспийского пирога». Пока что Украина имеет определенные возможности работать с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном, минуя Москву, Брюссель и Вашингтон. Но со временем это «окно возможностей» может закрыться, и тогда нам не помогут никакие энергетические хартии и саммиты.

Часто возникающие противоречия с Россией по вопросам поставок природного газа, а также «недострой века» – нефтепровод «Одесса-Броды» – долго не давали забыть украинцам о существовании пяти центрально-азиатских государств – бывших республик СССР. Но со времён «газовой войны» начала 2006 года Туркменистан, Казахстан и Узбекистан, не говоря уже о более бедных и отдалённых Киргизии и Таджикистане, упоминаются украинскими СМИ всё реже. Потеря прямых контрактов на поставки туркменского газа также, как и перспективы прокачки территорией нашей страны значительных объёмов каспийской нефти,– только элементы сдачи Украиной своих позиций в набирающем вес для мировой политики Центрально-азиатском регионе (ЦАР).

Вялость украинского руководства в развитии отношений со странами Центральной Азии – явление давнее. При всех справедливых обвинениях в сторону нынешних руководителей в отсутствии интереса к региону, стоит заметить, что именно предыдущий президент и нынешний лидер оппозиции (на должности премьера) «проморгали» подписание в апреле 2003 года Москвой и Ашхабадом 25-летнего контракта, согласно которому сейчас весь туркменский газ закупается «Газпромом». Да и к другим странам региона, который после событий 11 сентября 2001 года и разворачивания антитеррористической операции в Афганистане, стал ареной конкуренции ведущих мировых держав, интерес у Киева был намного меньшим, чем следовало. Ведь тогда эти страны получили сначала от Запада, а потом и от стремящихся снизить западное влияние в регионе России, Китая и Ирана огромные инвестиции. Оперативное реагирование Киева на это, основанное на использовании и расширении имеющихся кооперационных связей (в том числе наработанных ещё во времена СССР), вполне могли сделать регион «Клондайком» для украинских производителей товаров и услуг.

Но с 2001 по 2004 год украинская власть думала больше всего о передаче себя, то есть о президентских выборах, вылившихся потом в Оранжевую революцию. Да думала так крепко, что чуть не опозорила страну на весь мир, когда начала «щемить» порошенковскую «Ленинскую кузню», как раз выполняющую контракт по поставкам в Узбекистан пограничных катеров, заметьте, за американские деньги.

Но и нынешнему руководству Украины похвастать на данном направлении нечем. Разве что только скандалами, связанными с активностью на её территории оппозиционных властям центральноазиатских стран сил. В последнее время, правда, такие явления не наблюдаются. Но приезда в январе 2007 года в Киев видных туркменских оппозицонеров по приглашению министра-социалиста Рудьковского (нынче подследственного, хоть и не за это) хватило, чтобы надолго, если не навсегда испортить отношения с Ашхабадом.

Что взять от «предателя оранжевых идей». Но и оставшиеся «оранжевые» не особо стремятся реализовывать национальные интересы Украины в ЦАР. Борьба за власть дома им интересней и важней. Поэтому наши руководители повергают, мягко говоря, в недоумение своих центрально-азиатских коллег постоянно откладывая, а потом ещё и сокращая свои визиты в эти страны. Как это сделал Президент в марте этого года, не поехав из-за обострения украинских внешнеполитических распрей на таджикскую ГЭС, оборудование для которой делается в Украине на западные деньги. Что-то не видно активности нынешнего премьера по продвижению очень амбициозного, конечно, но имеющего поддержку у довольно серьёзных западных структур газопровода «Белый поток» (Туркменистан – Каспийское море – Южный Кавказ – Чёрное море – Украина). Отсутствие действий или, хотя бы, конкретизации информации по проекту породили шутку, что Юлия Тимошенко собиралась поставлять туркменский газ в обход России при помощи воздушных шариков. Хотя ради справедливости стоить заметить, что и Виктор Янукович «сильно удивил» своего узбекского коллегу, когда сократил свой визит в Ташкент из-за роспуска Верховной Рады. Спасибо ему, что смог уладить вопрос долга с непускавшей нас в ВТО Киргизией, хотя мог бы это сделать и при первом вхождении в «премьерскую воду» (вопрос тянули со времен развала СССР).

Ну а насчёт украинской активности на казахстанском направлении, так вообще, одни выражения вместо слов. Начиная с потакания «выдавливанию» россиянами казахов с Херсонского НПЗ в 2002 году, до нынешней неспособности адекватно отреагировать на различные предложения Астаны по развитию энергетического сотрудничества, которые могли бы наконец-то вывести из комы нефтепровод «Одесса-Броды».

Поэтому нельзя не согласится с выводами аналитического доклада «Украинские перспективы в Центральной Азии», представленного Центром исследования проблем гражданского общества летом этого года: «Если у Украины, зависимой от поставок газа и нефти из ЦАР, не будет надежных партнеров в этом стратегически важном для Киева регионе, страна может оказаться вообще вне этого «Каспийского пирога». Пока что Украина имеет определенные возможности работать с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном, минуя Москву, Брюссель и Вашингтон. Но со временем, это «окно возможностей» может закрыться». А партнёры из ЦАР пока только удаляются от Украины.

ПОТЕРЯННЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ УКРАИНЫ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ.

У Украины пока нет детализированной концепции своих национальных интересов на Ближнем Востоке, хотя сегодня они в значительной мере уже очерчены.

Ввиду необходимости решения проблемы диверсификации источников энергообеспечения в особом внимании нуждается разработка политики Украины относительно Ирана, Ливии и Сирии.

Стратегия экономического и социального развития Украины на 2004—2015 гг. «Путем европейской интеграции» рассматривает рынки Ближнего Востока как наиболее перспективные для сбыта украинской продукции машиностроительного комплекса и металлопроката, предоставления научно-технических и строительных услуг. Стратегия определяет, что в этих государствах Украина могла бы активно участвовать в строительстве прежде всего объектов производственной инфраструктуры — мостов, дорог, путепроводов, портов, аэродромов, железных дорог, крупных энергетических и промышленных объектов. Перспективным является расширение сотрудничества со странами ближневосточного региона в военно-технической сфере, общее внедрение украинских технологий с последующим общим освоением национальных и региональных рынков.

В условиях обострения борьбы за маршруты транспортировки энергоносителей Украина способна активизировать свою политику на Ближнем Востоке с целью укрепления собственной роли в сфере транзита энергоносителей в Европу: установление «особых» отношений с некоторыми странами позволило бы украинскому фактору стать постоянной величиной в ближневосточной политике.

Что касается сотрудничества с Ираном, то именно он в 1990-е годы был одним из самых приоритетных в политике Украины на Ближнем Востоке. С момента провозглашения независимости в Украине сложились достаточно благоприятные условия для становления отношений с Ираном. Это было обусловлено как изменениями в самом Иране, так и в некоторой степени спецификой международного положения Тегерана. Эти обстоятельства, несомненно, создавали благоприятные условия. Отсутствовала жесткая конкуренция со стороны по крайней мере западных стран — для активного и масштабного развития взаимоотношений между странами Иран был ограничен в выборе партнеров. А для Украины особое значение имела проблема обеспечения энергоносителями: ведь в Иране сосредоточенно 14% общемировых запасов газа (второй показатель в мире) и 10% — нефти.

На протяжении 1990-х и начала 2000-х гг. Иран демонстрировал желание договориться с Украиной относительно общих энергетических проектов. Промежуточный этап переговоров на правительственном уровне между Ираном и Украиной о возможностях транспортировки иранского газа через украинскую ГТС в Европу состоялся в начале февраля 2001 года во время официального визита министра иностранных дел Ирана Камаля Харрази в Киев. Его продолжением стали переговоры между украинским премьером Виктором Ющенко и президентом Ирана Мохаммадом Хатами в Тегеране 6—7 февраля 2001 года. Во время переговоров иранский министр иностранных дел заявил, что Киев и Тегеран могли бы приступить к строительству газопровода уже в конце 2001 года. По словам главы иранского МИДа, Тегеран смог бы обеспечить до 2005 года газопоставки по данной магистрали в объеме 7 млрд куб. м в год.

Но в отличие от иранской стороны, украинское руководство не настолько оптимистично оценило перспективы создания ирано-украинского газопровода. Для того, чтобы организовать транзит иранского газа по территории Украины, Киеву необходим как минимум частичный пересмотр украино-российских газовых договоренностей. На что украинская сторона на данном этапе вряд ли способна. Последний раунд украино-иранских газовых переговоров состоялся летом в 2005 году, когда в Тегеране побывала делегация во главе с тогдашним секретарем СНБОУ Петром Порошенко. Но американо-иранское противостояние и ядерные амбиции Ирана оказались сильным сдерживающим фактором. Поэтому ожидать открытия «второго газового фронта» со стороны Ирана в ближайшее время Киеву не приходится.

В других сферах сотрудничество Украины с Ираном развивалось более успешно. Составляющей частью украино-иранских отношений на современном этапе является производственная кооперация. В 1993 году был подписан контракт на производство в Иране 43 самолетов Ан-140 (каждый стоимостью 9 млн долларов), выпуск которых налажен в провинции Исфаган. Первый Ан-140 поднялся в небо 7 февраля 2001 года в годовщину исламской революции 1979 года. Персидская модификация этих самолетов была названа IrAn-140. По оценкам западных аналитиков, стоимость украинского авиационного проекта в Иране достигает $4 млрд. Иранский клон харьковского пассажирского самолета стоит порядка $8,5 млн. Рынок сбыта — весь Ближний Восток, где до 2010 года авиационный дефицит достигнет 1 тыс. машин. С лета 2006 года, когда иранский Центробанк выделил $56 млн на приобретение украинских комплектующих, робота над IrAn-140 оживилась. Как сообщили в ХАГПП, два Ан-140, собранные в Иране, уже находятся в эксплуатации местной авиакомпании SAFIRAN, еще одна машина проходит заводские испытания. Харьковские авиастроители утверждают, что на 1 октября 2006 года по иранскому контракту предприятие получило $44 млн.

Еще одна новая форма сотрудничества между Украиной и Ираном — контакты на уровне регионов. Во время визита министра иностранных дел Украины Бориса Тарасюка в Иран в декабре 1999 года было подписано Соглашение о сотрудничестве между Харьковской областной государственной администрацией и руководством провинции Исфаган.

Несмотря на в целом успешное развитие ирано-украинских отношений, следует отметить, что конец 1990-х годов был отмечен определенным охлаждением в отношениях между Киевом и Тегераном, причиной чего в известной мере служил отказ украинской стороны поставить харьковские турбины Бушерской АЭС. Такой шаг Украина предприняла под жестким давлением со стороны США и Израиля. Отказавшись от поставок турбин Ирана, Украина, по разным оценкам, потеряла от 400—500 млн долл. (при оценке учитывали факт потребности Бушерской АЭС в четырех энергоблоках) до 1,4 млрд долл. (с учетом еще и потерянной возможности присоединения к другим энергетическим контрактам в Иране).

Напряжение в ирано-украинских отношениях было преодолено только недавно. Этому способствовали встречи на высшем уровне между руководством Украины и Ирана в 2005 году. Стоит отметить, что товарооборот между Украиной и Ираном с 500 тыс. долл. США в 1992-м в 2004 году возрос до $443 млн, а в 2006-м составил приблизительно $595 млн. При этом объемы украинского экспорта в Иран в 40 раз превышают показатели импорта из этой страны.

Взаимодополняемость наших экономик, относительная территориальная близость, перспектива освоения иранского рынка и выхода к южным транспортным сетям, безусловно, делают выгодным иранское направление внешнеэкономических связей и для государственных компаний Украины, и для частного предпринимательства.

В настоящий момент ситуация с двусторонними контактами между Украиной и Ираном остается неизменной — то есть наряду с определенной торговлей в отдельных отраслях (машиностроительная, химическая) замечается стабильная индифферентность к углублению двусторонних отношений. Кроме того, позиция Украины относительно иранского кризиса до сих пор не обнародована, из-за чего у иранцев может сложиться впечатление, что украинская позиция является полностью зависимой от США, то есть не может быть совместимой со стремлением Ирана развивать свой «мирный атом». Стоит отметить, что такая «неопределенность» вредна для перспектив любого сотрудничества с Ираном. То есть, не допуская близких отношений с Тегераном, Киев, с одной стороны, избегает осложнения отношений с государствами евроатлантического сообщества, впрочем, с другой — специально лишает себя любых дивидендов от углубления двустороннего сотрудничества с Тегераном.

"Главред"