После того как митрополита Кирилла избрали местоблюстителем патриаршего престола, естественно, разгорелся великий спор: означает ли это, что он приблизился к посту патриарха РПЦ — или нет?

Не знаток церковных интриг, я не могу осмысленно поучаствовать в обсуждении этого вопроса. Но мне кажется более важным другое — понять, что такое вообще РПЦ и какую роль в ее истории сыграл покойный Алексий II?

Счастливая семья

РПЦ, лично патриарха постоянно обвиняют в конформизме.

Обвинение, с моей точки зрения, несправедливое.

«Конформистом» можно считать того, кто сам не верит в то, что говорит: допустим, подлизывается к власти, хотя считает эту власть «плохой», «неправильной», для себя чуждой. И подлизывается — за деньги, со страху, ради чина и т.п.

Так вот, к РПЦ это не относится. Разумеется, отдельные иерархи не прочь и деньжатами разжиться, кто-то «на крючке» по тем или иным компрометирующим обстоятельствам, многие стараются карьеру сделать и т.д. Это все дело житейское. Немного знаю я истинных героев, кто служит власти, ничего с нее не имея — это, в основном ТВ-бойцы, которые даже не считают деньги, так поглощены мыслями о Родине.

Но каковы бы ни были иерархи РПЦ, сама церковь как организация всегда — по крайней мере, последние 300 лет уж точно — является в России ЧАСТЬЮ ГОСУДАРСТВА. Важнейшей частью. Системообразующей частью: духовной «крышей». А государство является важнейшей, системообразующей частью РПЦ. Это — не конформизм церкви. Это — СУЩНОСТЬ РПЦ. Это ее миссия, если угодно.

Свою главную цель РПЦ видела и видит в сохранении-расширении-укреплении российского государства и усилении своей роли в этом государстве. РПЦ — церковь с государственническо-патриотически-националистическим геномом, менталитетом.

В этом смысле, кстати, РПЦ не исключение. Для любой страны-народа-племени церковь-религия-вера служили важнейшей опорой, главным (наряду с языком) способом самоидентификации, различения «свой — чужой». Религия — вместе с языком и ментальными особенностями — сплачивала людей в племя и противопоставляла другому племени. Все это тем более занятно, что, как правило (за исключением «честных дикарей»), все «развитые религии» провозглашали свою УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ, т.е. претендовали на то, что «наш Бог» — общий, единый для Человечества, как Луна и Солнце. Только вот равнодушное Солнце светит всем камням, травинкам, людишкам, никого ни о чем не спрашивая, ни от кого ничего не требуя, никому ничего не суля, а бог каждого племени (в том числе бог Солнца) общается только со СВОИМИ, светит им и требует от них. Есть религии более склонные к миссионерству и менее склонные (или совсем не склонные), но Абсолютность, единственную верность своей религии и, одновременно, ее универсальный (для всех людей) характер провозглашали, насколько мне известно, практически все религии.

Особенности РПЦ связаны а) с тем, что это, кажется, самая консервативная, меньше всех реформированная из христианских церквей и б) именно в России страна и народ ПОЛНОСТЬЮ подчинены государству. Соответственно — и церковь тоже. 

Как известно, строитель Империи, Петр Великий окончательно закрепостил РПЦ, «в бараний рог согнул». Патриаршество, с какими-никакими, но выборами, каким-никаким, но ПАРТНЕРСТВОМ с властью было ликвидировано. РПЦ прямо и грубо подчинили власти. Церковь возглавил чиновник, назначаемый императором, министр по делам религии — обер-прокурор Святейшего синода. Были среди них и крупные образованные люди (гр. Толстой, Победоносцев), но большинство — серые бюрократы. Практически все они были крайними реакционерами, видевшими «спасение России» только в борьбе с крамолой, с растленным влиянием Запада, в сохранении незыблемыми начал самодержавной власти.

Православие-самодержавие-народность. Таким и был символ веры РПЦ. Они в этой триаде представляли не просто «православие», но православие, доводящее до народа идеи самодержавия. Самодержавие (жесткий папа) и православие (добрая мама) с двух сторон опекали народ-ребенка. При этом — как положено в счастливой семье — папа с мамой любили друг друга. Императоры были людьми истово верующими в РПЦ, а уж более рьяных защитников монархии, чем священники, тем более не было.

Одна беда: народ чем дальше, тем больше видел в Государстве — отчима, а в Церкви — мачеху. Но счастливые знай себе миловались и часов не наблюдали — до того как в часы попала пуля и они стали.

 «Развод»                            

Самодержавно-государственнической оставалась идеология РПЦ и после 1917 года.

Большевики сделали ужасную вещь: полностью сохранили (да еще и подняли до небес) самодержавие («диктатура Партии»), подперли его народностью — но грубо выкинули из этой связки «православие». Заменили «православие» какой-то абракадаброй — «научный коммунизм» и т.п. лепет. «Папа» бросил «маму» и детей забрал!

Поэтому, кстати — а вовсе не только из-за преследований — для РПЦ такой ДУХОВНОЙ катастрофой были периоды (1917-1941, а затем еще в конце 1950-х годов), когда Государство оттолкнуло Церковь, объявило ее своим врагом, боролось с ней. РПЦ не имела не только физических, но и моральных, духовных сил противостоять Государству Российскому. Утратив государственную опору, РПЦ повисала не в материальном, а в духовном вакууме.

И именно поэтому — а не просто «страха ради иудейска» — РПЦ так стремилась «воссоединиться с государством». Пусть сталинским, пусть брежневским, пусть через тайную полицию, пусть через «безбожный ЦК КПСС». То есть, понятно, что отдельные иерархи преследовали свои, сугубо личные, прагматические цели. Но это абсолютно не противоречило тому, что они именно так понимали свою МИССИЮ — служить и помогать по мере сил государству. Коммунистическому? Что ж, «другой России у меня для вас нет», пусть коммунистическому. И еще важнее, что ровно так свою миссию понимали не «отдельные иерархи», а их совокупность — РПЦ.

Поэтому не чья-то личная «дурь» симпатии части РПЦ к Сталину.

Отлично они знают, что он был не просто палач, не просто уничтожил священников и храмов куда больше, чем Ленин. Отлично они знают, что он был злобный, убежденный, воинствующий безбожник. О таких мелочах, как человеко-садист и серийный убийца, не упоминаю даже… В общем, уж если кто вправе считаться «образцовым Антихристом» — так этот несостоявшийся православный священник.

Но! Сталин — пусть в минуту жизни трудную, в годы войны — опять стал ИСПОЛЬЗОВАТЬ православие. Он опять, пусть из-под полы, пусть шулерски, «вставил» православие во властную триаду. Нет, он не только «открыл» несколько храмов. Он вновь «приобщил» РПЦ к Державности. Пусть не та Державность, не то самодержавие… Но опять же «другого самодержавия у нас нет».

Характерная в этом смысле фигура патриарх Алексий I (1945 — 1970). Дворянин, монархист, председатель Тульского отделения «Союза русского народа», перед революцией архиепископ Новгородский, он, как мне кажется, вовсе не из голого конформизма пошел «в услужение большевикам», стал возглавлять РПЦ «под контролем» полковника госбезопасности Карпова. Нет, это — помимо прочих соображений — патриотически-державнический инстинкт русского националиста. (Кстати, Алексий и делом показал свой патриотизм — храбро вел себя в осажденном Ленинграде в блокаду.) Конечно, Зарубежная церковь или священники, оказавшиеся на оккупированной территории, сплошь и рядом сотрудничали с немцами, осуждали безбожный коммунизм, молили о поражении СССР… И все-таки подлинный дух РПЦ — патриотический, державный, националистический — выражали не они, а «сталинские священники», молившиеся (и, полагаю, вполне искренне) о победе русского оружия, о победе Советского Союза. Ибо другой России, другой Державы, другой Империи «у меня для вас нет».

И «новый брак»

На долю Алексия II выпало иное «служение».

РПЦ в годы свободы, в краткий миг демократии — начало 1990-х.

Освобождение? Да. От лохмотьев «коммунистической идеологии».

Возрождение? Да. Возвращение бесчисленных храмов. Открытое возвращение государственного почета и уважения. Вокруг патриарха засияли «подсвечники» — все эти «жириновские», неумело, но высунув от старания кончик языка крестившиеся и так рьяно бросавшиеся «к руке Его Святейшества», что как-то раз, говорят, Лужков и генерал Полтавченко аж лбами сшиблись…

Но главный идеологический вопрос был в другом. «О месте поэта в рабочем строю».

О соотношении РПЦ и нового «демократического» Государства Российского.

Вертикали — не было. Идеологии у государства — не было. Вообще ни черта не было. «Берите, сколько можете унести», уронил с высоты своих двух метров «царь Борис». «Берите» относилось не только к подрядам на табачно-водочные изделия… Нет, берите идеологии, берите свободы сколько сможете.

Сколько же смогла РПЦ?

В принципе она могла РЕАЛЬНО «отделиться» и отделаться от государства. Только тогда это была бы ДРУГАЯ церковь. Которой надо было бы срочно все начинать «с начала».

И РПЦ сделала ВСЕ, чтобы НЕ отделяться.

Много причин.

И материальные, от все тех же «табачно-водочных», до строительства храмов. Был и страх, что, отделившись от государства, в условиях свободной конкуренции можно проиграть паству самым разным конкурентам, от католиков и протестантов, до кришнаитов и разнообразных сектантов и т.д.

Но наряду с этими — несомненно, очень важными — были, полагаю, и другие причины.

Все тот же инстинкт, государственнический менталитет. Если угодно — Вера. Вера в свое предназначение, в свой долг перед Россией и русским народом.

Государственная Церковь без Государства слепа есть.

Глубокий инстинкт говорил РПЦ, что а) чад свободы быстро рассеется, власть опять станет авторитарной, с поправкой на современный стиль, Россия вернется в колею русской истории и б) что ни РПЦ без государства, ни государство без РПЦ не смогут. «Нам не жить друг без друга».

То же самое ясно чувствовало и государство — никак не желало, да просто не могло позволить себе роскошь править, не опираясь на РПЦ.

Они опять потянулись друг к другу: Государство-папа и Церковь-мама. Новый, обоюдожеланный союз стал счастливой находкой для них обоих.

Разумеется, РПЦ воспользовалась ситуацией, для нее настал золотой век, на самом-то деле.

Возможности — почти как в Российской Империи, практически государственная религия. А свободы — гораздо больше. Нет обер-прокурора Синода, есть «вольный Патриарх». Нужды нет, что де-факто это почти одно и то же. Де-юре это совсем не так. Да и фактически… Ни один обер-прокурор (кроме разве «самого Победоносцева») не имел такого влияния, такого положения во власти, как патриарх в современной России.

При этом РПЦ, конечно, немного «расслабилась» и внутри себя. Есть РАЗНЫЕ священники, их давит куда менее жесткая, чем в советское время, дисциплина. В общем, РПЦ модернизировалась — по сравнению с царскими или советскими временами — примерно в такой же мере, как и все наше государство.

Но в главном и государство и его церковь остались верны себе, своей истории, своему генотипу. Вертикаль. Авторитарность. Державность. Противостояние Западу.

Можно в этом «упрекать» (кого?!). Можно за это «восхищаться» (кем?!).

Но как к этому не относись, а это — ровно так.

И личное служение Алексия состояло в том, что он провел свой корабль державным курсом в своем стиле — спокойно, без шараханий, солидно, «по центру». Сделал то, что ему диктовала и история РПЦ, и собственный инстинкт, и «ментальное поле» страны.

Полагаю, ту же линию будет вести и его преемник — кто бы им ни стал.

К вопросу о Боге

Могучая Церковь. Десятки тысяч приходов, десятки миллионов прихожан, включая Путина и Медведева, всех министров, всех генералов, всех депутатов (и коммунистов), всех олигархов (и евреев, и мусульман, и т.д.), всех артистов (и стриптизеров), всех воров в законе и всех стражей закона. Вся элита и весь народ. Столп государства, стержень Вертикали. Церковь Михалковых.

А — Бог?

А, да… Действительно, Бог…

РПЦ — ответственная государственно-политическая организация. Важнейшая и, как показала вся история, НЕОБХОДИМАЯ для национально-государственной самоидентификации России и русского народа.

Только Бог, «от имени которого» действует РПЦ, — этот космополитичный сын еврейки Марии, равнодушный к политике, власти и богатству Христос, с его явно анархистскими идеями, въехавший в Иерусалим на осле, не имевший ни малейшего отношения к славянам, скифам (ну а говорить об «отношении Христа к России» — значит просто глупо ерничать), — он-то здесь при чем? И его проповеди … Вот Толстой попробовал БУКВАЛЬНО прочесть Новый Завет, указал на его ВОПИЮЩЕЕ несоответствие всему, что делает РПЦ, и сам себя от РПЦ отлучил (формальное отлучение было лишь неизбежным следствием его писаний).

Но ведь РПЦ существует, так сказать, «не корысти ради, а токмо волею Его». Да, очевидное противоречие... Коммунизм тоже был «во имя человека» — только людям от этого было несладко.

Люди, прихожане над этим противоречием не думают, но чувствуют — что-то «не то». Казенная церковь. «Солидный Господь для солидных господ» (Пелевин. Говорят, правда, что он это тоже у кого-то взял.) Ну и происходит духовное отчуждение христиан от РПЦ… Не мать, а все-таки скорее духовная мачеха. Вот и проститься с патриархом из десятков миллионов прихожан, из миллионов прихожан в Москве пришло сравнительно не так много — около ста тысяч, в целом как-то не чувствуется большого потрясения в обществе…    

Да, нет среди священников — незаметно, по крайней мере, на поверхности — нравственных авторитетов для народа. Правда, их вообще нет, нигде нет, но церкви-то от этого не слаще. Нет новых Аввакумов и Меней, «старцев Зосим» и «отцов Сергиев». Хотя глубоко верующие, известные истинно святой жизнью священники есть, даже такой далекий от РПЦ человек, как я, — и то знаю о таких. Но не эти «священники на земле» определяют лицо РПЦ. Впрочем, может быть, так и должно быть? Парламент — не место для дискуссий, а РПЦ — не место для духовных прозрений, в них было бы что-то даже и «неприличное», что-то просто не подобающее серьезным политикам и государственникам… 

«Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Марк, 8, 36).

Человеку, может, и нет пользы… А вот Державе и всем ее институтам, корпорациям польза от «приобретения мира» очевидная. А душа… Какая же у корпораций «душа»?

Ежедневный журнал