За шахматными битвами, участником которых был Анатолий Карпов, наблюдали все от мала до велика, и шахматные новости были впереди политических. Сегодня Анатолий Карпов больше светский человек, чем шахматный. Он остается величайшим шахматистом мира, но больше своего времени уделяет популяризации шахматной культуры, развитию детских гуманитарных программ. В Москве он ответил на вопросы корреспондента «Левого берега».

- Анатолий Евгеньевич! Сегодня на постсоветском пространстве доминируют национальные ценности, национальное государство, национальные лидеры, национальная наука. А шахматы как явление культуры, спорта, искусства несут в себе черты национального?

Знаете, шахматы – явление совершенно другого порядка. Язык шахмат подобен языку музыки, он понятен всем. Человек любой национальности, цвета кожи, культуры, идентичности, языка играет в шахматы, наслаждается игрой, знает ее правила. Мы только сегодня говорим о глобальности, информационном, коммуникационном единстве мира. А ведь шахматы тысячи лет назад объединяли и объединили людей разных стран, цивилизаций. Умение играть в шахматы свидетельствовало об образованности человека, принадлежности его к избранным.

- Избранным? Значит, в шахматах есть социальная составляющая?

Да нет. Играть в шахматы, как и дышать воздухом, греться на солнце, купаться в воде может каждый. В шахматы играет и бедный, и богатый, умный и дурак, человек необыкновенной силы, здоровья и инвалид без ног, глухой, немой и иногда слепой. И все же есть загадка популярности шахмат.

- В чем?

Все добродетели и пороки мира зашифрованы на шахматной доске в 64 черно-белых клетках. Их сущность – это рационализм и мистика, релятивизм и строгая математика, алгебра, астрономия, философия, искусство, метафизика. Игра в шахматы – это столкновение, бой, драка противников. Но крови нет, есть поражения и победы, есть праздничные фанфары и слезы утрат.

- То есть, шахматы – игра миллионов?

А я наоборот думаю. Играют миллионы, но шахматы чрезмерно, чрезвычайно индивидуальны, персонифицированы. Ведь в шахматах человек может себя реализовать как личность, реализовать свои желания, которые ему недоступны в реальной жизни. Мир шахмат – это диалектика ума, мир страстей, блистательная память, умение держать удар, наслаждение, выше и приятнее которого нет.

- Успешному политику нужно уметь играть в шахматы?

А вы посмотрите на шахматную доску. И увидите матрицу социальной жизни общества, иерархию званий и чинов, классов и социальных групп. И что интересно, простая, слабая пешка может похоронить короля, может сама стать королевой. А король, окруженный своими верными придворными, может умереть, потерять жизнь. И шахматная интрига? Она не уступит по своему накалу политической борьбе за власть. Шахматы безжалостны к слабости, ошибкам соперников. Стоит оступиться, и вы потеряете все. Все, как в политической борьбе. Власть и победа в шахматах так же возбуждают, как и обретение президентского скипетра в политической борьбе.

- Вы меня уговорили. Шахматы не национальны. Ну, а шахматные национальные школы есть? Вот мы в Украине полны гордости за своих выдающихся украинских шахматистов.

Что и говорить – в Украине любят шахматы, и есть прекрасные шахматные школы, международные гроссмейстеры, например, Василий Иванычук, из молодых – Руслан Пономарев, Сергей Карякин, Павел Емельянов, Александр Арещенко и еще много, много. Они мэтры, принцы шахматного мира.

- Пятьдесят лет назад мы на школьных переменках бегали к демонстрационной доске и анализировали каждый ход в борьбе за шахматную корону между Михаилом Ботвинником и Михаилом Талем. Страна и мир жили шахматами. Почему сегодня у шахмат нет былой популярности?

Это сложный вопрос, и ответить на него непросто. Во-первых, шахматы очень коммерциализировались. В шахматах, а точнее в околошахматных кругах, стал доминировать бизнес, а не, собственно, игра. Я бы сказал так: первым начал разваливать строгую, проверенную временем систему Бобби Фишер. Затем Гарри Каспаров приложил руку. В тот момент, когда он почему-то подумал, а может быть, объективно считал, что я уже не тот, что у него нет соперника. Гарри Каспаров решил разрушить систему чемпионата мира, которая действовала с послевоенных времен, которую мы все создавали. Все еще можно было исправить.

- Но есть еще и факторы личностные, психологические. К сожалению, в 1995 году в кресло президента ФИДЕ сел Кирсан Илюмжинов. И для него оказалось неожиданным, что имена Каспарова и Карпова в шахматах намного выше и значимее, чем имя президента федерации. Как человек самолюбивый, смириться с этим Кирсан Николаевич не мог. Тогда он решил, что надо низвести звание чемпиона мира. Каспаров же, устав от всех предательств, обманов и прочего, тоже разочаровался и пошел в политику.

- А что вы думаете о недавно умершем Бобби Фишере?

Это гениальный мастер.

- Так почему был отменен в 1977 году матч за звание чемпиона мира между вами и Фишером?

Он бы состоялся. Нам оставалось сговориться о сущем пустяке: об официальном названии матча за шахматную корону. И подписать соглашение. Фишер настаивал на названии «Матч на первенство мира среди шахматных профессионалов». Но был СССР, я же не был профессиональным шахматистом. Застой и лицемерие партийных бонз. Мне просто-напросто чиновники запретили бы играть такой матч. Я долго объяснял это Фишеру. Но он не собирался менять название. В то время президент Международной шахматной федерации Кампоманес тоже пробовал его уговорить. Фишер даже взял ручку, чтобы поставить подпись... Но через минуту отбросил ее в сторону. В этот момент я понял, что нашему матчу не быть.

- А Фишер, как бы это сказать помягче, был адекватным человеком?

Знаете, не буду заниматься психоанализом. Это не моя специальность. Но многочисленные поступки и заявления Бобби Фишера говорят о том, что у него были проблемы с психикой. Вот сказал вам об этом и вспомнил, что писатель Франц Кафка, художник Ван Гог, философ Фридрих Ницше, наш современник математик Григорий Перельман, который доказал теорему Пуанкаре, – люди особого интеллектуального, художественно-образного, психического склада. Они гениальны и, в то же время, во многом отличаются от обычных смертных.

- Недавно вы играли с заключенными исправительных колоний. Зачем?

Важно в любой ситуации оставаться человеком. Как говорится: от тюрьмы и сумы не зарекайся. Действительно, недавно играл сеанс одновременной игры с десятью осужденными в одной из колоний Ростовской области. Думаю, что это благое дело. И мне, и им это доставило удовольствие.

- У вас есть противники, в отношениях с которыми вы испытываете дискомфорт, или, наоборот, симпатии?

Если следовать вашей логике, то симпатии к тому, у кого выиграл, а антипатии – к тем, кто выиграл у меня. Нет, конечно, я экранируюсь, абстрагируюсь от соперников. Мой главный противник – это шахматы противоположного, не моего, цвета. С хода десятого вообще забываю, с кем я играю.

- Говорят, что на вас во время игры оказывали воздействие профессиональные психоаналитики, парапсихологи?

Был случай с Каспаровым во время второго матча в Москве, когда ему помогал известный парапсихолог Дадашев. Я его тогда не знал в лицо. Во время 24-й – последней и решающей – партии я обратил внимание на человека, который пришел одновременно с нами. Он находился в четвертом ряду. И среди общей массы я почему-то его выделил сразу. Я не могу утверждать, что он воздействовал на меня отрицательно, но то, что в течение всей партии я выделял его – совершенно точно. Потом, когда я с ним познакомился, он убеждал меня, что на меня не воздействовал, а всего лишь «помогал» Каспарову. Может быть... Но в Ленинграде, когда Каспаров проиграл три партии подряд, его я не видел.

- У вас сложные отношения с Гарри Каспаровым?

Да. Он диктатор, а выдает себя за демократа. Видимо поэтому у него в политике ничего не получается.

«Левый берег»