Стойкого интереса к Украине в России не было никогда. Время от времени возникала мода на украинское, чаще всего — на фольклор. Украиноведение в России, в отличие от таких стран, как Канада или Соединенные Штаты Америки, самостоятельной областью науки так и не стало. Оно еще не вышло из детского возраста.

Но и оба модерных общества — российское и украинское — еще очень молоды. А общества страдают близорукостью именно в детстве. Так, может, ничего страшного и нет в том, что в российском политикуме не выработан стойкий интерес к соседней стране? Оно бы, возможно, и так, если бы речь шла только о гносеологии. Знания, как вино, со временем становятся только лучше. Но дело в том, что без знаний о соседе, без объективных, или как говорят ученые, адекватных представлений россиян об украинцах и наоборот не стоит и надеяться на нормальные межгосударственные отношения. А без них, на мой взгляд, мы не решим проблему модернизации, возникшую как категорический императив у России. Так же, как и у Украины. Без этого мы в обеих странах, в лучшем случае, модернизацию каждый по своему сымитируем, как в свое время сымитировали социализм или как сейчас рыночную экономику и демократическое правовое государство.

***

Что лучше — продавать газ за 200 долларов или за 400? Для коммерсанта этот вопрос риторический. А для политика? Именно вокруг этого и подобных ему вопросов вращаются в последнее время русско-украинские отношения. Встреча Владимира Путина и Юлии Тимошенко, состоявшаяся в конце июня в Москве, неплохая тому иллюстрация. И это, на мой взгляд, явный симптом вышеупомянутой детской государственной болезни — политической близорукости. А она, как свидетельствует история, очень опасна и, если ее не лечить, приводит к страшным искажениям в зрелом возрасте.

Наблюдаем и другие ее симптомы. Это, например, мания преследования у российских и украинских политиков. Некоторые из них в обеих странах довели себя чуть ли не до паранойи. В России это запугивание «цветными революциями». А в Украине они находят «руку Москвы» там, где ее нога не ступала. Один мой приятель — большой футбольный болельщик, комментируя драматичные события последнего чемпионата Европы по футболу, шутя заметил: «И нужно же было тем голландцам одеться в оранжевое на игру с россиянами!». Шутки шутками, а социологические исследования свидетельствуют о том, что «благодаря», как минимум, специфическому освещению российскими СМИ событий в Украине, особенно начиная с оранжевой революции, украинцев, считающих Россию дружеским государством, почти втрое больше, чем россиян, которые так думают об Украине — соответственно 58,4% и 21,8%.

Но, с другой стороны, начинают срабатывать психологические самозащитные механизмы, чем выше «украинофобский градус» официальной пропаганды, тем больше интерес к Украине, во всяком случае в научных кругах. Крот истории хорошо роет.

В России происходит заполнение лакун исторических знаний об Украине, но усилиями не государства, а отдельных исследователей-энтузиастов. Я бы отнес к заметным явлениям в российской исторической украинистике работы таких ученых-историков, как Дмитрий Фурман, Алексей Миллер, Татьяна Таирова-Яковлева, Ирина Михутина, Леонид Горизонтов, Михаил Дмитриев, Елена Борисенок и другие.

В прошлом году началась реализация очень важного, на мой взгляд, проекта. При поддержке экс-президентов Михаила Горбачева и Леонида Кучмы, российского бизнесмена Александра Лебедева группа российских и украинских ученых: Руслан Гринберг, Дмитрий Фурман, Мирослав Попович, Ярослав Грицяк и автор этой статьи положили начало «Библиотеке украинской мысли» на русском языке. На днях выйдет из печати том избранных произведений, речей и писем Симона Петлюры в переводе преподавателя украинского языка в Московском государственном институте международных отношений Галины Лисной с предисловием выдающегося украинского ученого Мирослава Поповича.

Это уже будет второй том антологии. Первым был том избранных произведений чуть ли не лучшего украинского историка в эмиграции Ивана Лысяка-Рудницкого. Я лично получил огромное наслаждение от работы над переводом части его произведений, который был осуществлен вместе с супругами Задорожнюк — блестящими переводчиками с украинского, живущими и работающими в Москве. Предисловие написал известный украинский историк из Львова Ярослав Грицяк. В сентябре-октябре будет завершена работа над двумя томами Михаила Драгоманова. На очереди тома с новыми переводами произведений Михаила Грушевского и почти неизвестного в России Вячеслава Липинского. По поводу последнего Ярослав Пеленский рассказал мне во время нашей встречи на VII Международном конгрессе украинистов, что он при жизни мечтал о том, что его произведения будут когда-нибудь переведены на русский язык, и согласился написать предисловие.

Историческая украинистика в России развивается, но развивается, с моей точки зрения, очень медленно и неравномерно. Если история Киевской Руси, первой, по моей периодизации, украинской республики — Гетманщины, Руины, украинских земель в составе Российской империи исследуется и изучается, то история «второй украинской республики» — УНР/ЗУНР, украинской эмиграции, а также новейшая украинская история для российских историков пока что почти полностью неведомая земля — «terra incognita».

Что же касается УССР — страны, в которой я родился и прожил первую половину своей жизни — то она, говоря словами упоминавшегося уже Ивана Лысяка-Рудницкого, оказалась «между историей и политикой». А там, как известно, находится самый глубокий океан в мире — океан исторического невежества.

Заслуживает внимания то, что, несмотря на все отличия, и русская, и украинская современные историографии относятся к советскому периоду — периоду Великой русской революции как к аномальному явлению или к стихийному бедствию. Правду говоря, украинским историкам это замечание можно адресовать в последнюю очередь. Они, даже вызывая раздражение у более консервативных русских коллег, тщательно исследуют и короткий период создания национального государства с марта 1917 г. до мая 1920 г., «коренизацию», голодомор и, по вполне понятным причинам, хотя, как на наш взгляд, не без некоторой национальной тенденциозности, события Второй мировой войны.

Между тем, процесс формирования украинской государственности в советские времена не остановился, а, наоборот, значительно ускорился. И первое, что приходит в голову, это даже не представительство Украины в ООН на 62 й улице в Нью-Йорке,где я бывал еще в начале 80-х годов. А то что границы, которые сегодня имеет украинское государство, оно приобрело именно тогда. Громкие заявления об их пересмотре, что после некоторого перерыва снова слышны в России, связаны не только с НАТО. Это и ожидаемое естественное следствие отношения к очень важному периоду украинской и русской истории. Странно, что в Украине этого не замечают.

Как историк я могу только радоваться тому, что политически мотивированный интерес к трагическим событиям «голодомора» или не менее трагической истории ОУН-УПА приводит к открытию и включению в научное обращение большого количества новых фактов, имен, стимулируют дискуссию.

Но вот что беспокоит. Мне, как и многим людям моего поколения и близкой к моей личной биографии, а может, и больше чем кому-либо, невероятно тяжело было воспринять правду о преступлениях, которые совершались якобы во имя идеалов справедливости, в которые мы верили и от которых мы не отреклись и сегодня. Но политическая привлекательность пещерного, извиняюсь, антикоммунизма очень обманчива. Дело ученых — не осуждать, а изучать. Русский историк Василий Ключевский был прав, когда говорил, что история не учительница жизни, а надсмотрщица, которая наказывает за плохо выученные уроки.

Мне искренне жаль тех, кто думает, что с отходом в историю того, что звалось «реальным социализмом», а на самом деле, с завершением, я надеюсь, Великой русской революции, которой было суждено стать и последней буржуазно-демократической, и первой глобальной социальной революцией, которая длилась с 1905 го до1991 года, социальная борьба закончилась и время перебегать на сторону победителей. По роду своих научных занятий присматриваясь к русскому или украинскому сегодняшнему дню, осмелюсь вспомнить меткое мнение английского журналиста Г.К. Честертона: «Несовершенство человеческого естества удостоверяется и тем, что полный карман кричит громче, чем пустой желудок».

Китайцы говорят: «Не дай Господи жить во времена больших изменений». Но счастье рядового человека и ученого часто не совпадают. Настоящие ученые, хотя и переживают вместе со всем народом, имеют и немножко счастья от того, что живут во времена, когда на их глазах переходит в катарсис историческая драма, которая развертывалась веками. А что мы — украинские и русские историки делаем? А мы токуем, как глухари на токовище, повторяя много раз излюбленные идеологические «мантры», усвоенные со времен холодной войны, и именно поэтому просто не слышим друг друга.

Я не наивный человек, имею немалый личный политической опыт и хорошо понимаю, почему это происходит. Говорят, что даже математические аксиомы опровергались бы, если бы задевали человеческие интересы. Что же говорить о нашей бедной дисциплине, которая, как писал Марк Блок в своей «Апологии истории», есть что-то «очень человеческое». История начинается только там, говорил он, где это человеческое появляется.

И если, несмотря на все наши надежды, наши искренние заявления романтической поры перестройки, наши обещания открыть наконец истину бытия не таким исторически образованным, как мы, соотечественникам, мы с этим ничего не можем сделать, то я рискну внести предложение. Может, нам, историкам, как цирковым борцам в начале прошлого века, завести «гамбургский счет», чтобы в запале политической дискуссии не потерять исторические ориентиры.

Я считаю, что мы, ученые, способны найти общий язык. И к тому же мы можем, во всяком случае, быть немножко более критичными к нашим политикам и не вопить каждый раз: «Vox populi», слыша гам тех, кого покойный академик Александр Яковлев в наших с ним давних и длинных беседах иначе как «политической шпаной», извиняюсь, не называл.

Прежде чем перейти к институтам, еще одно маленькое замечание. Для русских украинофилов в современной украинской жизни есть великая загадка. Обсуждение русско-украинских дел здесь в Украине почти никогда не обходится без известных украинофобов, наиболее одиозных фигур русского украиноведческого дискурса. Они не сходят с экранов и колонок газет. Для большинства же добросовестных исследователей места там маловато и приглашений они почти никогда не получают. Интересно знать, почему?

***

В завершение несколько слов об институтах. С формальной точки зрения в России нет нехватки институтов, которые провозглашают целью изучение украинской истории, культуры, экономики и политики. Этим занимаются, в частности, многочисленные институты Русской академии наук, научные и учебные учреждения системы министерства иностранных дел России, неправительственные организации.

Но беспокоят две вещи. Во-первых то, что, несмотря на усилия отдельных энтузиастов, дела в Институте общей истории и Институте славяноведения Русской академии наук, Московском, Санкт-Петербургском и Русском гуманитарном университетах, в России сегодня, за исключением Университета Министерства иностранных дел России (МГИМО), который по своей специфике без этого просто не может обойтись, подготовка специалистов-украиноведов не ведется. Я мог бы рассказать целую сагу о напрасных усилиях русского ученого Михаила Дмитриева ввести хотя бы спецкурс истории Украины на историческом факультете МГУ.

А, во-вторых, украинская тематика не координируется, распылена по различным учреждениям, которые мало общаются. Здесь, кажется, могла бы хорошо помочь общая комиссия, созданная в рамках двухсторонней межгосударственной комиссии под председательством академика РАН Александра Чубарьяна и академика НАНУ Валерия Смолия.

В феврале этого года был создан Центр украинских исследований Института Европы РАН, который я возглавляю. Говорить о каких-либо достижениях нового центра русской украинистики еще, конечно, рано. Хотя проведенная им вместе с Центром украинистики МГУ и Институтом славяноведения весной этого года Международная историческая научная конференция «Россия и Украина: история и образ истории» стала заметным событием в научной жизни России. Мы надеемся, что при благоприятных обстоятельствах он может со временем вырасти в Институт Украины. Место, где это вызревание будет происходить, согласитесь, не само плохое. Институт Европы РАН, как известно, имеет объектом своих исследований современную Европу, и это даже само по себе дает возможность посмотреть на Украину свежим беспристрастным взглядом.

Несмотря на все отличия условий, темпов развития и содержания политических, экономических и социальных процессов, которые происходят в России и в Украине, эти процессы, как и все изменения на постсоветском пространстве, имеют много общего, одного порядка. Большинство исследователей естественно находятся под воздействием в первую очередь национальных факторов, оперируют фактами и явлениями национальной жизни. Но, даже пребывая в сфере национальных модернизационных дискурсов, общаясь, мы имеем возможность существенно продвинуться в понимании глобальных и региональных процессов, императивов развития новых независимых государств и в целом всего постсоветского пространства.

А это, я убежден, будет содействовать не только нормальному развитию русско-украинских отношений, которые переживают сейчас глубокий кризис, но и развитию исторической науки в России и в Украине.

МИРОНЕНКО Виктор Иванович — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, руководитель Центра украинских исследований, главный редактор журнала «Современная Европа». Статья содержит мысли и предложения, высказанные автором в выступлении на VII Международном конгрессе украинистов, который проходил в Киеве с 25 по 29 июня этого года.

От "Гуляй-Поля" добавим, что Виктор Иванович - легендарная личность, "последний из могикан", последний первый Секретарь ЦК ВЛКСМ - могущественной коммунистической молодежной организации СССР.