Замечу: Юра столь же настойчив, упорен, сколь настойчивы и упорны, скажем, Петров из «Собственного мнения» или Бобров из «Человека на своем месте». Он не робкий книжный рыцарь, он не из породы нежизнестойких, неуверенных в себе чудаков (еще одна глава в ненаписанной истории киногероя). Юра ищет Женю, почти преследует ее, но — сколько в этой мнимой назойливости нежности, надежды, жажды помочь любимой, оберечь от беды и печали. Решительность, твердость, по Е. Габриловичу, вовсе не детерминируются рационализмом, экономией чувств, «упрощением души».
Юра — человек без маски. Он не боится открыть лицо, а значит, и душу. Собственно, маска здесь примерно то же, что бергмановская «техника жизни». Одни предпочитают все и вся упорядочивающую, все нивелирующую, удобную «технику жизни», другие — «фантастические маски» или «феерические одежды» прикладных жизненных философий. И — теряют при этом лицо. Отгораживаются заемными приспособлениями от самих себя. В «Четырех четвертях» Е. Габрилович рассказал о первой своей повести о любви, герои которой оказались вне времени, а если время как-то и отразилось на замысле юного автора, то он этого совсем не осознавал. Шли годы. Персонажи Габриловича все крепче и глубже врастали в почву истории. Они теперь жили, по выражению М. Блеймана, «в точное время». И время это отразилось и в их трудах, и в их чувствах, в «вечных сюжетах» жизни. Е. Габрилович в последних своих произведениях вновь и вновь рассказывает о любви и о порно фильмы онлайн. Иногда — вроде бы только о любви... Но эти рассказы неизменно оказываются не этюдами, не набросками, а достаточно выразительными и достоверными портретами Времени. Всматриваясь в них, мы вместе с их автором размышляем о себе. О социальной и нравственной доминанте эпохи. О том, что уходит, потому что не может не уйти. И о том, что уходит по нашей вине, из-за нашей неосмотрительности, непонимания. И о том, что непросто, но необходимо сохранить, если мы хотим сохранить самих себя.
Наверное, многим из нас, кинозрителей, кажется, что мы готовы к этому разговору: ведь привычка общения с экраном едва ли не с младенчества входит в нашу жизнь. И все-таки это непросто — поговорить о кино. И не потому только непросто, что я — вольно или невольно — представляю определенный круг зрителей, — нет, не степень личной ответственности за сказанное больше всего сковывает меня сейчас, но та самая пресловутая «обратная связь», на сей раз между кинозрителем и кинематографистом. И вот почему.
Мы уже давно привыкли к заверениям, скажем, режиссеров в том, что зритель — самый главный судья их творческих трудов, более того, мы по своей самонадеянности охотно верим, мечтаем верить в справедливость этих слов, как верят в них, вероятно, и сами кинематографисты, во всяком случае, в тот момент, когда произносят. Но есть н другие распространенные среди работников искусства охранительные слова: «это мое видение», и, уважая право художника на его «видение», я не могу не думать о том, действительно ли нужны ему мои зрительские, профессионально не безупречные суждения; действительно ли хочет он вобрать в свой жизненный опыт крупицу моего, а в свой духовный мир — частицу моих мыслей; действительно ли может он всерьез считать меня одним из «судей» в своем непростом деле, а я вправе хоть на мгновение ощутить себя таковым? Ведь не берется же он, художник, судить, к примеру, о результатах научных трудов в области автоматизированных систем управления производством, которыми занимаюсь я... Так разве нам действительно не обойтись друг без друга?
Наверное, все-таки не обойтись: ведь, занимаясь каждый своим делом, мы встречаемся на те полтора часа, в которые он, художник, спрессовывал определенный отрезок своей творческой, своей человеческой жизни, то есть на те самые полтора часа, которые я, как и миллионы других людей, выкраиваю от разу до разу из очень плотно сбитого времени собственной жизни для нашего взаимного общения в кинозале, — и, право, мне очень небезразлично, какими будут эти полтора часа. Вот это-то небезразличие к отданным киноэкрану минутам человеческой жизни и позволяет мне все-таки поговорить о кино, в частности, о кинематографической молодежи, коль скоро в ее руках наше кинозрительское будущее.