Михаил Гончар

Уровень демократии обратно пропорционален уровню цен на нефть — гласит первый закон петрополитики, сформулированный американским исследователем Томасом Л. Фридманом. «Когда нефть стоила 20—40 долларов, существовал президент, которого я назвал бы «Путин Первый». Джордж Буш после их первой встречи в 2001 году сказал, что он заглянул к Путину в «душу» и понял, что этому человеку можно доверять. Если бы Буш заглянул в душу сегодняшнего Путина — «Путина Второго», «Путина — 60 долларов за баррель» — он увидел бы, насколько черна его душа, черна как нефть», — таков вывод американского эксперта. Скорее, это похоже на диагноз.

Россия: «Мы будем зарабатывать эти деньги сами»

Действия России в отношении энергетического рынка и инфраструктуры того или иного государства на протяжении последних лет имеют довольно четкую и последовательную систему стратегического характера. Она достаточно прозрачно описана в Энергетической стратегии РФ: «Россия располагает значительными запасами энергетических ресурсов и мощным топливно-энергетическим комплексом, который является базой развития экономики, инструментом проведения внутренней и внешней политики». (Выделено автором).

Eще за год до того как Т.Фридман сформулировал свой закон петрополитики, в России стали говорить о необходимости пересмотра политики в области экспорта нефти. Симптоматичным было заявление президента РФ В. Путина 15 августа 2005 г. о том, что необходимо рассмотреть возможность повышения несправедливо низкой цены традиционной российской экспортной смеси «Юралс» до уровня эталонной марки «Брент». Но как это сделать?

Практический подход к решению проблемы озвучил в декабре 2005 г. глава российской нефтяной компании «Лукойл» Вагит Алекперов в интервью немецкой газете. По его мнению, для повышения цены российской нефти необходимо создать ее дефицит в Европе. В качестве варианта предлагается увеличение объемов переработки нефти в России при одновременном сокращении ее экспорта. В российском Институте проблем глобализации оцифровали этот стратегический маневр для России — переход от экспорта сырья к экспорту продуктов переработки — в семь раз эффективнее. Цифра, конечно, крайне сомнительная, но увеличение доходности вне всяких сомнений. Поэтому, мол, Россия должна забрать у европейцев сегодня, а у американцев завтра те деньги, которые они зарабатывают на российском сырье. Вероятно, прежде чем наступит очередь европейцев с американцами, эти деньги сначала решили отобрать у белорусов. «Мы будем зарабатывать эти деньги сами», — таково видение российского института.

Аналогичную позицию поддерживает и российская нефтетранспортная монополия «Транснефть», основной экспортной системой которой является «Дружба». Почти 80 млн. тонн российского нефтяного экспорта из общего годового объема в 220 млн. тонн идет по этой магистрали. С. Вайншток неоднократно высказывался, что России пора прекратить наращивать поставки сырья за рубеж, снизить экспорт нефти на 50—60%, а «на концах экспортных нефтепроводов надо иметь хорошие нефтеперерабатывающие и нефтехимические производства». При этом значительная часть добавочной стоимости останется в России.

В прошлом году в России в экспертных кругах обговаривались возможные мотивации ограничения транспортировки нефти по «Дружбе». Излюбленный прием «Транснефти» — прекращение поставок вроде бы из-за отсутствия технической возможности. В специализированных изданиях начал муссироваться тезис о том, что, мол, «Дружба» уже свое отработала, окупила себя несколько раз, ремонтировать ее дороже, чем построить новую инфраструктуру. Параллельно с ростом мощности Балтийской трубопроводной системы, «усохли» два ответвления «Дружбы» — на латвийский Вентспилс в 2003 году и на литовскую Бутингу в 2006 г. Были озвучены прогнозы, что участь Литвы и Латвии со временем разделят и другие, включая Украину и Белоруссию.

В октябре 2006 года Владимир Путин достаточно прозрачно обозначил возможную перспективу снижения поставок нефти через Белоруссию: «Мы смотрим на объем нашей сырой нефти, которая поставляется на НПЗ в Белоруссию, смотрим на потребности самой республики и смотрим на то, сколько поставляется потом нефтепродуктов за рубеж», — сказал российский президент, добавив, что нужно наводить порядок. «Если нам не удастся достичь договоренностей, то нам придется вводить какие-то ограничения, чего бы очень не хотелось», — подытожил он.

Белорусский сценарий «конца «Дружбе» пришелся как нельзя кстати России. Она получила уникальную возможность провести репетицию ограничения поставок нефти на европейский рынок, не прибегая к неким техническим уловкам, когда всем видно шило в мешке. Если бы белорусского инцидента не было, его надо было бы придумать! Европейский рынок, естественно, ответил ценовым всплеском на срочные закупки. Это не стало жесткой тенденцией в силу текущей конъюнктуры, обусловленной теплой зимой и непродолжительностью остановки прокачки. Но важна тенденция. Правда, при этом политические котировки российского руководства пошли вниз. А вот белорусского — нет.

А.Лукашенко: «Независимость и суверенитет — это святое»

Отношение кремлевского истеблишмента к Белоруссии вписывается в простую формулу: «Если батька передаст свои активы российским компаниям (желательно «Газпрому» и «Роснефти») и введет у себя российский рубль, он станет настоящим другом России».

«Суверенитет и независимость не продаются ни за какой природный газ, ни за какую нефть. Это слишком дорогая вещь, чтобы ею торговать», — заявил, заочно полемизируя со своими оппонентами в Кремле, Александр Лукашенко на Рождественском богослужении 7 января в Минске. Можно, конечно, со скепсисом воспринимать эти слова белорусского лидера, который в вопросе интеграции с Россией дал фору казахскому президенту еще с прошлого тысячелетия, но в сложившейся ситуации, независимо от финального исхода, А.Лукашенко продемонстрировал, что против российского «лома» он может использовать свой. Белоруссия, в принципе, не настолько пророссийская страна, как инерционно кажется. Образ белорусского президента в основном сложился в период 1995—1998 гг., отмеченных бурной активностью А.Лукашенко по формированию российско-белорусского союзного государства, которое он хотел со временем возглавить, учитывая состояние здоровья дряхлеющего Б.Ельцина. Да, суверенитет и независимость в белорусском понимании явление крайне персонифицированное. А у Лукашенко это представление крайне собственническое, хозяйственное. Он прекрасно понял, что России путинской, в отличие от времен Ельцина, нужен не столько сюзеренитет над Белоруссией, сколько ее активы, позволяющие еще больше динамизировать ІРО российских компаний на мировых фондовых биржах. И, конечно, Белоруссия без Лукашенко. И лучше не Белоруссия, а несколько инкорпорированных в состав России губерний.

В свою очередь белорусский президент, переживший путинского предшественника, надеется пережить и ельцинского преемника, которого мысль об этом, а также о том, что где-то совсем близко от Москвы и Питера находится столь много «непристроенной собственности», приводит в бешенство. Следствие первого закона петрополитики. Может, поэтому неслучайно в пылу славянской полемики со стороны отдельных российских экспертов стали как бы случайно проскальзывать суждения о том, что, мол, у российского президента очень хорошая память. Достаточно посмотреть на судьбу лидеров сепаратистов на Северном Кавказе, основных акционеров «Юкоса». Каждый, мол, получил свое.

Лукашенко это чувствует. Но, как известно, внешнее воздействие всегда лишь укрепляет авторитарный режим, сплачивая общество, пробуждая национальное самосознание. Москва пытается сыграть на экономическом прагматизме, расписывая миллиардные цифры косвенного субсидирования белорусской экономики через низкие цены на нефть и газ. Да, это правда. Но не вся. Другая ее часть состоит в том, что Белоруссия, кстати, как и Украина, через низкие (в полтора-два раза ниже европейских) тарифы на транспортировку нефти и газа в ЕС повышала доходность российского энергоэкспорта. А если учесть, что за пребывание баз российских вооруженных сил ни Белоруссия, ни Украина не получают практически никакой оплаты, то аргументы из Москвы выглядят крайне неубедительно. И уж тем более здесь и близко не пахнет благотворительностью со стороны РФ.

Конечно, белорусский батька трезво оценивал свои силы. Он понимал, что в противостоянии с Россией ему придется уступить и рано или поздно снять введенную пошлину. Но, проиграв в экономической плоскости, Лукашенко выиграл морально-психологически. Более того, он нанес Кремлю серьезный имиджевый урон, который обернется России и вполне конкретными экономическими потерями, что, кстати, уже отметил и российский премьер М.Фрадков. Ведь ответственность за надежность и бесперебойность поставок энергоресурсов перед европейскими клиентами лежит на российской стороне. Де-юре «Транснефть» сдает нефть клиенту на белорусско-польской границе, и беспроблемное прохождение сырья через территорию Белоруссии обязательство российского поставщика. Поэтому претензии в случае недопоставки или перебоев могут быть предъявлены только российской стороне. Что, собственно, и происходило. Проблемы на белорусском направлении в очередной раз негативно отразились на имидже России как надежного поставщика. Европейские потребители еще раз утвердились в необходимости диверсификации источников и путей поставок энергоресурсов.

Второй успех Лукашенко — он показал, что хозяин Кремля в белорусском доме совсем не хозяин. Президент Белоруссии сумел создать для страны позицию силы в противостоянии с противником, находящимся явно в другой весовой категории. Бюрократическая машина сработала на выполнение принятых решений.

Отсюда еще один позитивный для Лукашенко контекст. Государственная система «прогнившего режима» не настолько коррумпирована, как об этом пишут и говорят в Европе и США. Будь она таковой, то не смогла бы даже создать для себя позицию силы, не говоря уже о ее использовании. Яркий пример тому — 4 января 2006 года, когда, имея сильные позиции и международную поддержку, Украина проиграла в газовом вопросе России. А это значит, что режим в Минске, если и загнил, то может «гнить» еще несколько десятилетий. Как на Кубе. И не потому, что там нет коррупции. Она есть, но она не представляет угрозу национальной безопасности и интересам государства. Как в Украине.

Батьке, очевидно, придется извлечь и ряд уроков. Первый. Белоруссия осталась в поединке с Россией один на один. Одиозный имидж режима, международная изоляция его не позволили задействовать внешнюю поддержку. Второй. В среднем 90-процентная зависимость основной экспортной продукции белорусской экономики от российского рынка сужает поле экономического и политического маневра. Третий. Надо готовиться к акции мести со стороны Кремля. С высокой степенью вероятности можно предположить мясные, молочные, сахарные и прочие войны — по тем торговым позициям, по которым Беларусь зависима от поставок на российский рынок.

Брюссель: «Европейский союз не может не выражать беспокойства»

Российские правительственные эксперты, анализируя последствия действий со стороны РФ по возможному ограничению поставок нефти на европейский рынок с целью стимулирования цен на нем, вполне обоснованно предполагали возникновение «некоторого кризиса» в отношениях России с ЕС. Так и произошло в случае белорусского инцидента, когда «Транснефть» прекратила перекачку нефти по «Дружбе». Подтвердился и другой прогноз. Еврокомиссия официально ограничится традиционным набором реагирования. Когда представитель России при ЕС Владимир Чижов был вызван в Европейскую комиссию для беседы, то заместитель главы представительства Еврокомиссии в РФ Пол Вандорен заявил, что не разделяет мнение ряда западных политиков и СМИ о том, что Россия использует свои ресурсы «для шантажа» других стран. Такая вот брюссельская дипломатия.

Если Еврокомиссия будет продолжать подобную «линию умиротворения» по отношению к стране, уже использующей с 2003 года энергетический шантаж (нефтетранзитная блокада Латвии, — родины еврокомиссара по вопросам энергетики А. Пибалгса) как средство достижения экономических и политических целей, очевидно, что Брюссель проиграет. Никакой единой внешней энергетической политики ЕС так и не будет. Точнее, она будет существовать только на бумаге. Но потери европейских потребителей будут вполне конкретными и ощутимыми. По оценкам российских экспертов, на срочные закупки недостающих объемов нефти у трейдеров европейские компании потратили дополнительно около 10 долларов на каждой тонне сырья, что, собственно, и надо было российской стороне.

Украина: история учит тому, что ничему не учит

Реакция украинской стороны была, как обычно, вялой и невразумительной. Это было бы понятно, если бы не затрагивало интересы страны. Да, угроза перебоя нефтепоставок касалась только двух самых маленьких по мощности западноукраинских нефтеперерабатывающих заводов. Но почему-то министр топлива и энергетики отреагировал весьма избирательно и сострадательно только к реверсу нефтепровода Одесса — Броды, который остановился. И тут же нарисовал некие фантастические цифры возможных потерь, которых в принципе быть не может, поскольку реверсное направление легко заменяется на другой маршрут — через Никольское и Кременчуг, не проходящий по территории «мятежной» Белоруссии. Весьма вероятно, что кому-то хочется списать на «сябров» виртуальные убытки и покрыть их реальным ресурсом из бюджета госкомпании. Для этого, естественно, необходимо нарисовать цифры помасштабнее и впечатлить правительство, а остальное дело техники. Одна из киевских газет так впечатлилась словами министра, что написала о 120 млн. долларов убытков для Украины, как уже о свершившемся факте. Для сравнения: российская АК «Транснефть» определила свой ущерб в 9 млн. рублей (примерно 340 тыс. долларов).

А вот о реальных потерях вследствие обходной политики «Газпрома» министр предпочитает не говорить. В конце 2006-го введен в эксплуатацию 310-километровый магистральный газопровод Сохрановка — Октябрьская, соединивший север и юг Ростовской области в обход Украины. Теперь Россия исключила на этом направлении транзит через нашу территорию, что лишает Украину почти 40 млн. долл. дохода ежегодно.

Кстати, позиция топливного министерства и в период газовых разборок между Беларусью и РФ была с креном в сторону последней, мол, готовы увеличить транзит. Первому вице-премьеру пришлось даже корректировать ситуацию, чтобы Украина в «споре славян» сохранила политическое лицо и не выглядела штрейкбрехером. Н. Азаров заявил, что те, кто с украинской стороны заявляют о возможном увеличении транзита газа в случае осложнения российско-белорусских отношений, высказывают собственное мнение. Такое впечатление, что профильный министр и первый вице-премьер работают в разных правительствах. С сожалением приходится констатировать: консолидированная позиция Украины по вопросам газового и нефтяного транзита в связи с российско-белорусскими разногласиями, выработана не была.

Уроки для Украины. Прикладные. Украина должна создать стратегический нефтяной резерв. В Польше, Словакии, Чешской Республике, Венгрии, Германии хотя и нервничали, но понимали, что могут достаточно спокойно относиться к происходящему, поскольку в этих странах имеются 90-дневные запасы нефти. А в Украине этого нет. Второе — это диверсификация. И в этом случае как нельзя более кстати пришелся бы украинский нефтепровод Одесса — Броды, работай он в европейском направлении. Это сняло бы риски по крайней мере для четырех стран — Украины, Словакии, Чехии и Венгрии. Кстати, могла бы идти поставка и российской нефти. Третье. Нужен альянс стран-потребителей и транзитеров. Украина, Белоруссия, страны Балтии занимают все транзитное пространство от Балтики до Черного моря. Сколько еще должно состояться закручиваний газовых или нефтяных кранов, чтобы понять необходимость консолидации? Каждая из этих стран стала объектом энергетического шантажа. Россия всегда будет выигрывать в двусторонних форматах, потому что она сильнее. Нужен многосторонний формат с участием институтов Европейского Союза.

Общеполитические. В политикуме следовало бы завершить бессмысленные дискуссии о выборе интеграционных моделей на постсоветском пространстве. Это только продолжает раскалывать общество. На фоне того, что произошло между «братьями-славянами», все дискуссии об СНГ, ЕЭП или ЕврАзЭС лишены смысла.

Следующий урок — урок уважения к власти и стремления ее поддержать. Белоруссия и ее президент продемонстрировали, как можно защищать, а не сдавать национальные интересы. И даже оппозиция поддержала действия президента. И никто из высших должностных лиц Белоруссии не организовал наперегонки поездок в Москву, как это делают в Украине. Зависимость одной страны от другой — явление преодолеваемое не только экономически или политически, но, прежде всего, морально-психологически со стороны лидера нации.

Еще одним уроком является то, что политическая лояльность к хозяину Кремля не является гарантией ценовых преференций для личного или патронируемого бизнеса. Путин не склонен уповать на дружбу и братство, потому что цены на нефть, хотя и снижаются, но остаются высокими. Первый закон петрополитики продолжает действовать.