Глеб Павловский относится к плеяде тех успешных и выдающихся «новых авантюристов», к которым принадлежат банкир Александр Смоленский, «разводило» Борис Березовский, бизнесмен Владимир Гусинский и многие сотни тех, кого не убили в годы первичного накопления капитала в России в 90-х годах прошлого столетия.

Но в отличие от всех остальных, Глеб Олегович осуществил мечту всех серых кардиналов, визирей, всех тайных и легитимных советников. Когда-то арабские мудрецы сравнивали умы советчиков с реками, которые питают моря. Современный российский политический миф гласит, что именно Павловский возвел на трон империи Who is Putina. На самом деле, в турбулентной, синергетической России нашего времени сошлись в единую точку множество факторов, которые позволили Глебу Олеговичу подойти к тому, что называется лабораторией власти. Именно он посоветовал дряхлеющему Борису Ельцину отказаться от трона в пользу никому не известному ВВП.

Гений-искуситель совратил молодую российскую демократию, и, по сути, стал реальным «крестным отцом» того, что на постсовестком пространстве называется черный PR. Легенды гласят, что Глеб Павловский научил пиарщиков снимать губернаторов, аккумулировать грязные деньги на выборах, подтасовывать голоса избирателей. Павловский научил толпу высокооплачиваемых пиарщиков давать советы и не нести ответственность за их выполнение. Он стал героем массовой политтехнологии нашего времени.

Но после целой эпохи успешный проектов, Глеб Павловский споткнулся на президентских выборах в Украине. После провала и тотальной критики со стороны недругов и коллег по PR-цеху, сегодня бывший диссидент не только напился «живой воды», но и перешел в наступление.

Его главной целью в Украине был проект «бегства от свободы» - убедить украинского обывателя в том, что авторитаризм, конформизм лучше, чем уважение к собственной исключительности и уникальности. Павловский попытался в каждом украинце убить личность, сделать избирателя частью толпы идущей на закланье.

Издательство «Европа», к которому Глеб Олегович имеет непосредственное отношение, выпустило в свет книгу «Оранжевая революция». Это сборник статей российских и украинских политтехнологов, экспертов и политиков. Но именно в этой книге борьба Павловского против Украины переходит в область галлюциногенной идеологии. А его главной задачей - ввергнуть Украину в состоянии метафизического хаоса.

Его предисловие к «сему научному труду» можно трактовать как эстетический аутоэротизм, манифест, шизоанализ, завещание, великое пророчество? А может «кампромантия» - гадание по фекалиям? Или как синдром фантомного гадания, разрушающее идеологическое творчество обиженного человека? Или еще точнее - неуверенного, загнанного в угол интеллектуала, предавшего идеалы собственного диссидентского прошлого?

Если вспомнить старика Фрейда, то вполне вероятно в предисловии господин Павловский написал о том, что он так и не смог сделать в Украине. Вылезли из подсознания мысли, которые он так тщательно скрывал. Ведь «бессознательное» лишь обычная прихожая, передняя, в которой находятся все душевные движения и порывы даже такого неординарного человека, как Глеб Павловский.

«У каждого человека, пишет Эрик Берн, живет маленький фашист. Это маленький мучитель, который испытывает жертву на прочность и получает истинное удовольствие от ее слабости».

Как мне кажется, его «вступление» - не что иное, как система ложных саркофагов, метод создания текстовых, идеологических ловушек, уводящих читателя от смысла, заложенного в основе текста. Почитаем внимательно вместе.

Предисловие к российскому изданию сборника статей «Оранжевая революция» Глеба Павловского. 

«Уже полгода Россия наблюдает у своей страны-соседки обострение, которое с неясным восторгом именуют «оранжевой» революцией. Но злорадство, с которым русское общество встречает затруднения собственной власти, не скроет того, как расслабленно, с благодушием иностранца Москва следит за чужой революцией.

Наименование чего-либо революцией обычно смягчает возражения ей. Большинство авторов сборника извиняются за термин «революция», и, тем не менее, вынуждены его применять. Одно это - несомненно, революционный симптом, ведь революция - это крайний случай политики свершившихся фактов. В конце концов, киевская революция - никакая не украинская и не восточноевропейская. Это хорошо нам памятная русская революция, еще одна в столетней цепи таких же, начиная с первой русской революции 1905 года. Сделанные в СССР среди иных рефлексов имеют такой: с революциями не спорят, ибо они - воля самой истории. «Революция исторически неизбежна», - звучало в ряду формул. «Учение непобедимо, потому что оно верно!» и «Партия и правительство постановили, что …». Революционная политика - это право меньшинства диктовать factum est в качестве великого всенародного выбора. Но какой факт продиктован украинцами-победителями украинцам побежденным?

Здесь мы наталкиваемся на мощную мифологию выборов, едва не украденных у народного президента. Оставим в стороне криптофашистский концепт «народного президента», вернемся к выборам. Они - были? В смысле было ли что-то, процедурно смахивающее на выборы, кроме великого народного порыва («народ» которого подвозили на автобусах и халявных поездах убитого вскоре министра Кирпы)?

Насколько всем интереснее обсуждать технологию революций в Сербии или Грузии, чем будни раскрепощенных наций! Переходя к послереволюционной современности, собеседник скучнеет: рай победивших демократий - периферия, убожество и гражданское небытие.

В тюрьмах Грузии все так же пытают, как прежде. Конституцию реформируют, но, разумеется, всегда в пользу полномочий народного президента. Впрочем, граждане перестают ходить даже на «хорошо подготовленные» выборы - в Сербии из-за этого выборы президента срывались дважды… А еще - невероятные, но неопровержимые политические обвинения, завершающиеся подбрасыванием улик… А чего стоят загадочные «самоубийства», где самоубийца по нескольку раз и под разными углами стреляет в себя и еще сам себе ломает пальцы! Или когда страна, как та же Сербия, рассыпается на части, а второстепенные еврочиновники ненадолго приезжают их мирить - с порцией строгой любви и указаниями что-то еще отдать…

Приняв роды у революции, сам Хавьер Солана редко наведывает ее колыбель - дело сделано factum est. Бунтари, свергнувшие «управляемую демократию», получают автократию, управляемую извне.

Революция - это переворот, претендующий на тотальную миссию и лигитимирующий себя этой миссией, пренебрегая возражениями и несогласными. Что такое тотальные выборы? Нам объясняют - это тщательно организованные выборы (Washington Post). Организованные - извне, при участии местных активистов.

Технологией тотальных выборов является массовое вовлечение граждан страны в добровольный демонтаж ее суверенных институтов. Мотивацию заменяет эйфория временного освобождения - тот или иной «майдан» и «площадь свободы», то есть место, где якобы отменяется сила тяжести и все танцуют. Организация карнавально-досуговой эйфории составляет важную сторону дела, пока обыватель не присоединился к маршам пустых кастрюль и пляскам студенток консерватории - перед войсками, которым не велено шевелиться.

Тайна революции - в бессилии, овладевающем их жертвами перед низвержением в Аид. Фигура Кучмы сохранит трагическое обаяние, несмотря на директорскую матерщину, олигархические попойки и поздние метания запертого в Конча-Заспе монарха.

Выборы - пройденная революционная технология. Воля народа, как учит нас президент Буш-мл., должна быть выслушана в любой форме, какую угодно придать народу. Сама же народность есть качество, атрибутивное в Европарламенте либо Конгрессе.

Что нового в тотальных выборах? Они порождают власть, которая знает, что уже не уйдет. Народную власть, именем народа США, легитимность которой далее зависит от голосований в Конгрессе, а не в Раде. Такая власть спокойно работает над своим увековечением. Ее нельзя сместить, дабы не вмерла Украина. Ее государственная работа посвящена страховке себя от «предвыборных случайностей», что уже вполне различимо. Революционная власть по чужому шаблону выстраивает внутри себя эрза-плюрализм - делая реальный плюрализм уже неосуществимым. Легко заметить, что следующие выборы в Раду будут практически неконкурентноспособными; все конкуренты будут куплены, запуганы и (или) заласканы.

Нам кажется, не может же быть так, так нечестно…но, собственно говоря, почему? Современный Запад уже объявил цель недопущения «иной Европы» - то есть формирования институтов цивилизованной идентичности Востока Европы. Когда главной ставкой является именно десуверенизация Евровостока - включая дискредитацию самой идеи суверенитета - вы встретите холодное, несмешливое, квасневское игнорирование любых ваших аргументов.

Революионные технологии дешевле и проще демократических - киллерами которых наняты. Одноразовая имитация выборных процедур с привлечением масс для объявления подлинного результата выпотрашивает этический смысл демократии. Под флагом легитимности упраздняют гражданский суверенитет. Да, это увлекательная политическая игра, но - для удаленного игрока. Тотальные выборы - последний спектакль на родине перед долгими зарубежными гастролями. Как пишут в швейцарской прессе, сербские активисты столь проворны и эффективны, что прочно заняли место на восточном рынке. (Примерно то же говорят о сербах-контрабандистах). Театр Ги Дебора вдруг закрывается, массовка расходится по домам, уныло оглядываясь в поисках демократии… Но разве у нас было не так? Победа демократии в России - 1991 за год изничтожила многомиллионное низовое освободительное движение - оставив всенародного президента и бизнез-группу лицензионных джемократов (числом в сотню литкритиков и эстрадных комиков пополам информированными прокурорами). Россия обменяла суверенитет свободного общества на революцию именем общечеловеческих ценностей - то есть право меньшинства затыкать остальным пошлостям типа «иного не дано» и «красно-коричневый реванш». Страна в итоге революции получила меньше демократии, а не больше. Заодно революция уничтожила и государство и общество. Кроме того, именно в августе 1991 года, а не в 2004-м Россия потеряла Украину, испугавшуюся - и справедливо - революционных безумств Москвы, оградившись от Ельцина незалежностью. Та революция стоила нам и Союза, и Украины.

Революция есть верный способ потерять там, где не ждал. Она - катастрофическая игра с нулевой суммой, где победитель получает все - включая право на нас и ваше будущее. Мир нормально опасен - подойдя слишком близко к обрыву и заподозрив отпрянуть, завещаешь свои игрушки другим. То же в истории. Хунвейбин с цитатником «Поры» - просто хунвейбин, слепое средство разгрома институтов вроде стамески или цитатника председателя Мао. Он легко перехитрит неуклюжего бюрократа - и даст себя облапошить речевками в стиле нас багато и нас не подалаты. Поющий хитрован - легкая добыча азиатских вождей. Когда-то хунвейбин постареет, обрюзгнет и образумится - но за вас и вместо вас.

В мире тотальной игры нет правил - и не предусмотрены условия почетного мира для проигравших. Им нужен тотальный выигрыш, следовательно, нам чертовски нужно дать им проиграть. У России богатый опыт не только «успешных», но и успешно предотвращенных революций. Тем ценнее предоставленная нам авторами возможность поучится на чужих ошибках».

Оранжевая революция.- М.: Европа, 2005 год. 463 с.