Леонид Григорьев, Москва

Драма газового конфликта между Газпромом (Россия в уме) и Нафтогазом (Украина в уме) может быть понята только с учетом  экономического основания проблем. Возможны три уровня анализа: корпоративный, экономический и политический, плюс отражение рациональных тенденций и событий в мировых средствах массовой информации. Уходя по возможности от политических наслоений, сосредоточимся на корпоративных и экономических аспектах этой истории.

Экономический рост на Украине в 20002005 годах был настолько значительным, что создал ощущение эйфории и повлиял на ситуацию не только в  самой стране, но и в других странах СНГ. Оранжевая революция происходила осенью 2004 года на фоне серьезного повышения уровня жизни в Украине, макроэкономической стабилизации, включая достижение бюджетного профицита, снижения инфляции ниже российского уровня. Можно было ожидать, что после некоторого улучшения материального положения граждане Украины потребуют большей социальной справедливости, более ответственного правительства, снижения коррупции.

Демократическая составляющая оранжевой революции вызывает естественное сочувствие и вполне соответствует моменту перехода от затяжного транзиционного кризиса к нормализации экономической и политической жизни. Одновременно надо объективно признать, что в политических процессах переходных экономик обычно серьезную роль играют интересы конфликтующих финансово-промышленных групп, для которых доступ к власти является критически важным фактором существования и развития. Они, видимо, сыграли свою роль в смене власти осенью 2004 года и повлияли на политику 2005 года.

НЕФОРМАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ПРИВИЛЕГИИ

Для дальнейшего проведения реформ в условиях конфликта интересов между различными общественными силами и финансовыми группами, чтобы избежать административных препон в принятии и выполнении решений, Украине требуется сложный механизм их компромиссной выработки и согласования. Угроза национализации и реприватизации 3000 предприятий новым правительством Юлии Тимошенко в 2005 году не реализовалась все ограничилось принципиальной реприватизацией Криворожстали за очень  высокую цену. Несколько спорных (можно сказать, нерыночных) шагов этого правительства привели в конечном итоге к его смене. Решение Верховной Рады 10 января текущего года об отставке правительства Юрия Еханурова (с продолжением его работы до выборов в марте) указывает на стремление политиков отделить себя от непопулярных решений.

Будущее экономики и инвестиционный климат в демократической стране в большой степени зависят от предсказуемости, ответственности и преемственности действий руководства. Переход от президентской к парламентско-президентской республике, ожидаемый сложный по политическим пристрастиям состав Рады после выборов в марте 2006 года могут усилить неустойчивость будущего правительства Украины. В российских интересах иметь стабильного договороспособного соседа, который не превращал бы экономические и, тем более, корпоративные отношения в вопросы внутренней и внешней политики.

Движущими силами экономического роста Украины в последние пять лет выступали сразу несколько факторов, как типичных для стран СНГ в этот период, так и специфичных для украинской экономики. Общим для многих стран СНГ и Восточной Европы стало увеличение экспорта в ЕС и  Россию в связи с экономическим ростом в этих крупных соседних регионах. Цены на традиционные экспортные товары Украины росли очень быстро, так что стабильно низкие цены на газ лишь благоприятствовали этой картине, позитивно воздействуя на издержки и улучшая конъюнктуру украинских производителей по сравнению с их конкурентами. Мировой банк в своей оценке ситуации 5 июля 2005 года отметил: Недавний экономический рост в Украине базировался на недиверсифицированном, но сильном росте экспорта в секторах экономики, контролируемых финансово-промышленными группами, которые оперируют с помощью неформальных отношений и  специальных привилегий.

Этот рост основывался на определенном запасе мощностей, высоких мировых ценах на сырье, низком курсе валюты так же, как и в России. Определенные преимущества в этот период получила украинская промышленность, которая базировалась примерно на том же производственном потенциале, что и российская: черная металлургия, химия, производство удобрений. Большую роль сыграл рост экспорта стальных труб в Россию, нефтяная промышленность которой в этот период вступила в фазу значительного роста добычи, что потребовало проведения  модернизации и развития инфраструктуры.

Конкурентоспособность украинской промышленности подкрепляли такие факторы, как  более низкий уровень заработной платы, низкий курс гривны к рублю, мягкий климат южной страны, близость удобных портов на Черном море то, чего лишена полностью или в значительной мере российская промышленность. Быстрый рост заработной платы идет во всей Восточной Европе, причем в украинской экономике быстрее, чем в России и Польше, но абсолютный разрыв (который и важен в расчете издержек производства) растет. В 2003 году украинский рабочий получал видимой зарплаты на 475 долларов меньше поляка и на 92 доллара меньше россиянина, а в 2005 году, соответственно, на 611 и 134 доллара меньше.

УКРЕПЛЕНИЕ ЭКОНОМИКИ ПОЧТОВЫМ ПЕРЕВОДОМ

Российский рынок играет огромную роль именно для экспорта украинской промышленной продукции: за исключением энергетического импорта из России украинский торговый баланс с Россией положителен. Логика украинской стороны довольно точно выражена украинским политологом: Для нас крайне важно поддерживать стабильные отношения, особенно в сфере поставок энергоресурсов (конечно же, по доступным ценам) Мы не готовы конкурировать на европейских рынках, поэтому заинтересованы в России как обширном рынке сбыта украинских товаров Мы заинтересованы в продаже россиянам наших товаров в большем, чем сегодня, объеме по выгодным, разумеется, ценам.

Со своей стороны, предприятия российской металлургической отрасли весь период подъема постоянно жаловались на конкуренцию со стороны украинских предприятий, которые, кстати, в ряде случаев производят более сложную качественную продукцию, в частности, некоторые виды труб большого диаметра. Это, как и многие характеристики экономик наших стран, прямой результат решений по размещению производительных сил, принятых в СССР в годы плановой экономики. Кроме того, в Украине сознательно применялись не вполне рыночные меры обеспечения такой конкурентоспособности. Как следствие, в конце 2005 года Правительство РФ ввело антидемпинговые пошлины сроком на пять лет на украинские трубы малого и среднего диаметра.

Громадную и недостаточно оцененную роль в подъеме, видимо, сыграл фактор денежных переводов от трудовой миграции. Миллионы украинцев в течение длительного времени работают в России и Восточной Европе, а с 2004 года резко возросла миграция в ЕС-15. Фактически украинские рабочие с низкой заработной платой стали вытеснять польскую рабочую силу в ряде стран и отраслей экономики Европы. Переводы рабочих домой, по некоторым оценкам, составляли ежегодно несколько миллиардов долларов. Учитывая низкий уровень гривны, вклад сбережений, которые отсылают домой украинцы-мигранты, в развитие украинской экономики был и остается очень высоким. Переводы домой поддерживают потребление, влияют позитивно на жилищное строительство. В конечном итоге, справедливо признать, что украинские граждане, работая в Украине, России и ЕС,  обеспечили успех своей страны.

Стабилизации и росту экономики страны способствовали определенные успехи государственной политики в фискальной и иных областях. Украина вышла, наконец, вместе с Россией (после краха 1998 года) и ЕС, особенно в 20042005 годы, на путь подъема. В предыдущий период транзиционный кризис был очень тяжелым уровень ВВП Украины по отношению к 1990 году остается сравнительно низким ближе к уровню Грузии и Молдавии, которые пережили гражданские конфликты и имеют нерешенные территориальные проблемы, что значительно осложнило их развитие в период 19902005 годов. При среднегодовых темпах роста экономики в 5,5 процента уровень 1990 года может быть достигнут в Украине лишь к 2015 году, а в России к 2007. В этих расчетах, правда, не учитывается теневой сектор, который как и в России играет значительную роль в неполной собираемости налогов, зато поддерживает личное потребление и жилищное строительство.

ЦЕНЫ И ПОЛИТИКА

Экономический рост в странах с переходной экономикой хрупкая материя. Только что все факторы способствовали росту: нормализовался бюджетный процесс, сократилась инфляция, росло потребление, стали подниматься инвестиции. Но характер воздействия внешних факторов неожиданно меняется   и рост экспортных рынков замедляется, растут цены на импортные энергоносители (в первую очередь, нефть), растет давление популистов на бюджет, подрастает вновь инфляция. Увеличение заработной платы начинает обгонять производительность труда падает рентабельность и конкурентоспособность продукции. В этой-то ситуации перед выборами возникает проблема роста цен на газ, причем из России.

Это нелегкая ситуация для политической элиты страны даже с очень устойчивой демократией и правительством. В Украине же три ведущих партии с электоральным потолком порядка 1520 процентов каждая, много мелких партий, масса интересов, региональная неравномерность (политически влиятельный Запад экономически зависит от восточных промышленных областей) и так далее. В подобной ситуации политизация вопроса и повышенное к нему внимание со стороны прессы и различных заинтересованных групп неизбежны.

Объективно достаточно быстрое повышение спроса на газ в Европе   результат естественных процессов отражения его экономических и экологических преимуществ. Наблюдается рост доли газа в энергопотреблении за счет долей нефти и угля при стагнации атомной энергетики после 1986 года. Привязка цен на газ в Западной Европе к ценам на нефть и нефтепродукты сложилась давно, поэтому взлет нефтяных цен вызвал за собой рост цен на газ. Разумеется, такой принцип ценообразования есть реальность, которая обеспечивает равновесие, экономию энергоносителей. При этом начавшееся в странах ЕС формирование спотового рынка газа, вопреки ожиданиям Еврокомиссии, не только не стало методом снижения газовых цен, но привело в последнее время к прямо противоположным результатам спотовые цены в конце 2005 года резко взметнулись вверх, много выше уровня цен в долгосрочных контрактах.

Именно в постсоветском пространстве сохранялось временное политизированное ценообразование на газ, от которого объективно давно пора было отказываться. Проблема не в том, что это произошло сейчас, а в том, что этого не произошло ранее. Разумеется, в любое время всегда нашлись бы обстоятельства, которые позволили бы считать или объявить повышение цен политическим шагом. Уровень 50 долларов за тысячу кубометров формировался во второй половине 1990-х годов, когда экспортные цены на европейском рынке газа были порядка 70 долларов за тысячу кубометров, а отношения со странами Восточной Европы в газовой сфере еще сохраняли рудименты соглашений эпохи СЭВ.  Так что разрыв был вполне сопоставим с транзитными издержками на пути от Украины к рынкам ЕС-15. Рост цен на газ на рынке стран ЕС-25 в 2005-2004 годах был настолько значительным, что это сделало ситуацию драматической. Сложное переплетение экономических взаимосвязей, корпоративных отношений и политических проблем сделало проблему отношений Газпрома с потребителями газа в зарубежных странах СНГ крайне сложной.

Мы имеем дело с интересным случаем, в котором российская сторона в целом была объективно заинтересована в деполитизации экономических связей. А Газпрому стало, наконец, выгодно введение более прозрачных корпоративных отношений и контрактов. Экономические агенты стран-потребителей (скорее энергетические компании и отрасли-потребители газа)  испытывают естественный соблазн политизировать проблему, чтобы попытаться сохранить более низкие цены и ренты, где это возможно.

ЗАВЕРШЕНИЕ РАЗВОДА И СУДЬБА РЕНТЫ

История выборов президента в Украине осенью 2004 года позволяет тем или иным силам подозревать российские политические круги в желании осуществить через год после этих событий газовый реванш. Понятно, что обратное технически недоказуемо, особенно если речь идет о силах, традиционно настроенных подозрительно по отношению к действиям российской стороны. Отметим, что тут вообще много совпадений переговоры о повышении цен с 1 января 2006 года должны были начаться за несколько месяцев до конца года. Примерно к этому времени стало ясно, что Украина не заинтересована в создании Единого экономического пространства (ЕЭП) в том виде, в котором оно предполагалось в предшествующий период. Тем самым исчезло основание для особых экономических отношений двух стран.

Чисто экономические причины были достаточны вескими, чтобы цены на газ для крупного потребителя пошли вверх вслед за общей тенденцией в Европе. Практически речь идет о последнем ценовом шоке в странах СНГ после перехода на мировые цены в начале 1990-х годов и четырехкратной девальвации рубля в 1998 году. По состоянию на осень 2005 года торговля уже практически всеми сырьевыми товарами от бананов до нефти идет по мировым ценам. Газ оставался практически единственным остатком единой инфраструктуры советских времен, которая сохраняла квазиединство и придавала излишнюю политизированность вопросам ценообразования.

Разделение двух крупнейших хозяйственных организмов России и Украины на постсоветском пространстве, естественно, шло дольше и болезненнее всего. Завершение политического развода снимает политическую составляющую экономических отношений. Момент для этого оказался с экономической точки зрения удачным после пяти-шести лет подъема. Что касается политических обстоятельств, то трудно себе представить, каков мог бы быть правильный момент для снятия газовой ренты у предприятий ряда отраслей украинской экономики. По мнению получателей этой ренты, правильный момент не наступил бы никогда. Строго говоря, переход на нормальные соглашения затянулся на годы, что приводило к убыткам российского газового сектора при косвенном субсидировании вполне конкурентной украинской промышленности. Трения по этому вопросу были неизбежны, как неизбежна была политизация этого вопроса внутри и вне Украины.

История повышения цен на газ в СНГ и особенно на Украине приобрела столь острые формы, поскольку были затронуты укоренившиеся газовые интересы и ренты. В трактовке мировых СМИ роль газа в энергетике Украины и ее хозяйственной жизни представляется искусственно завышенной и политизированной по нескольким причинам.  Во-первых, этот энергоноситель поступает в экономику страны (за исключением собственной добычи в 2530 процентов от потребления) или из России, или через Россию, что делает его двусторонней проблемой. Во-вторых, 80 процентов российского газа в Европу идет по трубам через украинскую территорию. Оба этих фактора немедленно делают нормальный предмет торговли объектом двусторонней и даже международной политики.

Естественно, что все заинтересованные стороны получают превосходную возможность защищать свои прибыли и ренту с помощью различных политических комбинаций. Конкурентоспособность ряда отраслей украинской экономики (металлургия, производство аммиака и азотных удобрений и пр.) действительно серьезно зависит от цены на российский газ. В то же время бытовой сектор имеет достаточный иммунитет к колебаниям цен на газ по нескольким причинам. Половина электроэнергии в Украине вырабатывается на атомных станциях, составляющих только 20 процентов суммарных мощностей электроэнергетики. Газ, в отличие от России, не доминирует в этой области. Во-вторых, Украина добывает порядка 20 млрд. кубометров собственного газа, что примерно соответствует потребностям населения. Кстати, еще в советский период газификация украинских сел намного превосходила степень газификации российской провинции. В условиях подъема и ряда устойчивых преимуществ украинской экономики цена на импортный газ определяет рентабельность предприятий соответствующих секторов и не является критичной для остальной экономики. Во всяком случае, нет такой серьезной политической реакции в украинских промышленных кругах на рост цен на нефть, хотя она поставляется из той же России по выросшим ценам в соответствии с мировой рыночной конъюнктурой.

Разумеется, привычка к получению газа ниже европейских цен создала достаточно сильные интересы к сохранению этих субсидий промышленным предприятиям. Есть устойчивое подозрение, что там, где долгосрочные цены носят политизированный характер, появляются скрытые субсидии, перекупщики и колоссальные прибыли у тех, кто имеет доступ к газу. И, естественно, если общий объем закупленного в России и Туркмении дешевого газа превосходит внутренние потребности газового баланса Украины, появляется возможность арбитража, а попросту перепродажи дальше на Запад.

ТОЧКА РАВНОВЕСИЯ В СИТУАЦИИ АБСУРДА

Переговоры 20052006 годов о новой цене на газ имеют свою предысторию. Она базируется на том, что в течение длительного времени, особенно в 1990-е годы, Газпром периодически испытывал трудности с получением платежей за газ, поставлявшийся на Украину или самовольно отбиравшийся украинской стороной из транзитных потоков. Периодически долги списывались или реструктурировались в рамках более широких соглашений. В целом наблюдался удивительный контраст между ясностью и устойчивостью контрактов Газпрома с его западными покупателями и с непрозрачностью контрактов на поставку газа в Украину и условий его прокачки. Полагая прозрачность контрактов и ценообразования безусловными достоинствами рыночных отношений, можно приветствовать шаги в направлении нормализации системы доступа к транзиту и ценообразования. Но отчасти именно упорядочение системы контрактов вызвало такой конфликт.

Технологически российский газ проходит через газотранспортную систему Украины, частично и в соответствующие сезоны через подземные хранилища в Украине и поступает по контрактам далее в Европу. Украинские газовики являются фактически исполнителями контрактов Газпрома. Вся система создавалась как единый комплекс, но не имела отработанных контрольных механизмов. Периодически вспыхивали конфликты по поставкам, несанкционированному отбору. Видимо, вся система учета газа была неадекватна на этом жизненно важном для Европы маршруте. Сезонные колебания спроса в Украине добавляли напряжения в системе именно в зимние месяцы, хотя технические возможности хранилищ Украины позволяют компенсировать колебания.

В начале 2005 года скандал приобрел широкую известность, поскольку несколько миллиардов кубометров газа не было поставлено вовремя по контрактам. После нескольких предложенных украинской стороной версий событий: от не было этого газа до он нашелся конфликт предыдущей зимы был урегулирован. Но этот эпизод поставил Газпром перед проблемой, что делать дальше. Новый эпизод сверхконтрактного отбора газа на Украине в середине января чрез две недели после подписания соглашения указывает на серьезность внутренних проблем страны по управлению отраслью и выполнению контрактов.

По мере роста цен на газ в течение 2005 года ситуация становилась все более острой: газовая рента на Украине росла, политические отношения между странами были весьма неровными, экономический рост в обеих странах замедлился (украинские темпы прироста упали почти втрое). Газпром расширял свои долгосрочные инвестиционные планы и был заинтересован в дополнительных доходах. Такова была мизансцена для короткого, нервного и весьма неприятного газового конфликта, который будет иметь значительные  последствия для компаний, экономики и политики вовлеченных стран.

Явным свидетельством корпоративного характера конфликта была попытка Газпрома обратиться к деловым кругам Европы с разъяснениями априори своих намерений в сфере ценообразования, объяснить инвестиционные намерения и трудности транзита. Превентивно, по сообщениям СМИ, Газпром нанял западную аудиторскую фирму для обеспечения прозрачности учета газа. Поскольку дело не дошло до судов, то детали событий начала 2006 года известны лишь в форме заявлений.

Газпром, по-видимому, тщательно готовился к тяжбе, что сыграло, возможно, свою роль в этой драме. Главным была, конечно, демонстрация готовности идти до конца и поднять цены, перейти к оплате деньгами за транзит. В корпоративном мире грамотность расчетов и твердость поведения важны не менее, чем в политике иначе потеря лица обернется огромными убытками в будущем. Обе стороны, в общем, проверили устойчивость позиций друг друга: в отсутствие соглашения по ценам Газпром сократил поставки до уровня транзитных объемов, а украинская сторона  начала отбирать газ из транзита в ЕС.

Позицию (с учетом подготовки Газпрома) Нафтогаза невозможно защитить в суде нельзя брать газ без контракта в частности потому, что невозможно объяснить, почему берется именно столько. Позиции Газпрома были юридически уязвимы по уже совершенно сюрреалистическим причинам как исполнять обязательства о поставке газа в ЕС по долгосрочным контрактам, не имея  нового контракта по  транзиту. Ссылки Нафтогаза на отбор туркменского газа 13 января 2006 года были некорректными, так как у него не было контракта на транзит газа через Россию.

Абсурдность и бесперспективность такого развития событий были в конце концов осознаны, и компромисс победил. Принципиально важно подчеркнуть, что это не была игра с нулевой суммой выиграли многие стороны. В данном случае мы имеем дело исторически с двумя монополиями на газ и на транзит тут не может быть легкого решения. Украина и Россия этим договором нашли новую точку равновесия, в которой монополии не парализуют друг друга и не нарушают интересов третьих сторон. Драма первых дней Нового года могла и не произойти для этого всем надо было раньше осознать неизбежность и нормальность изменений в этой области.

КТО ПОТЕРЯЛ,  КТО ПРИОБРЕЛ?

Трудность ведения переговоров для украинской стороны вряд ли до конца осознается в России и в мире. До недавнего времени украинские компании испытывали сложности с получением платежей за газ и электроэнергию внутри страны. Только недавно эта внутренняя проблема была решена, хотя финансовое положение энергетических компаний остается трудным это одна из задач, которая стоит в проектах Мирового банка для Украины: Прозрачность и точная оценка ситуации в решении накопившихся проблем энергетического сектора, включая решение вопроса о старых долгах, новой структуры собственности и контроля, необходимых для привлечения новых инвестиций. Для тех, кто знаком с политически корректным языком Мирового банка, становится очевидным, что управление и финансовое положение энергетических компаний в Украине тяжелое. И это не облегчает решение проблем при повышении импортных цен между двумя странами.

Легко ли правительству, полномочия которого истекают уже в марте, соглашаться в январе на изменение исключительно выгодных контрактов, ставя под удар ренты заинтересованных кругов, скрытые субсидии и прибыли предприятий? Украинским экономическим ведомствам и руководству страны было невероятно трудно пойти на новый договор с учетом высокой публичности конфликта, возможного, но почти не реализовавшегося вмешательства Запада, усиления националистических тенденций в отношениях с Россией. Для перехода на новые условия контракта необходимо менять бюджет на 2006 год (уже принятый с дефицитом), выпустить новые внутренние контракты, провести огромную организационную работу, которой должны были заниматься экономические ведомства Украины всю осень.

Объективные итоги и условия контракта соответствуют и стратегии Газпрома.  Экономическая сторона достаточно проста:

Газпром получает свои 230 (стоимость его перепродажи на Запад) долларов на 1000 кубических метров в пределах 17 млрд. кубических метров, но опосредствованно;

Газпром платит 1,6 доллара за 100 км прокачки 1000 кубометров газа по украинской территории;

происходит пакетирование дешевого среднеазиатского и дорогого российского газа посредством промежуточного юридического лица Росукрэнерго так, что Нафтогаз платит взвешенную цену в 95 долларов;

исключается перепродажа российского газа без участия российской стороны.

Последствия заключенной сделки требуют более глубокого анализа. Рассмотрим выигрыши и потери всех сторон.

Первым бенефициаром нужно выделить Европейский Союз и основные страны потребители газа. Им не нужен конфликт на основных путях транзита газа в Европу. Кроме того, ЕС давно уже стремится обеспечить устойчивый вывод среднеазиатского газа в Европу. Теперь это (по крайней мере, в 2006 году) будет продолжено в максимальных объемах в форме направления потоков среднеазиатского газа в сторону Украины, а высвобождающегося российского газа в ЕС. Произошло разделение стоимости газа и стоимости транзита. Это шаг вперед, хотя еще не то, что хотелось бы Европейской комиссии, заинтересованной в действии на территории России и стран СНГ полноценной свободы транзита. Если возникнет всерьез, а не для СМИ вопрос о диверсификации источников снабжения ЕС газом, то произошедший конфликт может привести к интересным последствиям, включая возврат к рассмотрению роли атомной энергетики в ряде стран (Германии, Великобритании и др.).

Вторым бенефициаром являются, собственно, среднеазиатские страны Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, которые получают устойчивый контрактный выход газа на экспорт в Украину. Надо ожидать, что Нафтогаз будет стремиться сократить долю российского дорогого газа и увеличить долю азиатского, что постепенно может привести к тому, что по контрактам Газпром будет поставлять газ только дальше на Запад от Украины, а взаимные отношения сведутся к взаимному транзиту: из России через Украину в ЕС, из Азии через Россию в Украину. Надо думать, что эта ситуация устроила бы и Газпром, и Нафтогаз, сведя их расчеты к платежам за транзит.

Третьим, видимо, идет инициатор всей истории Газпром. Он высвободил значительные объемы (суммарно свыше 20 млрд. кубометров в год по сравнению с уровнем 2005 года) газа, которые раньше шли как плата за транзит по цене в одну пятую (50 против 230 долларов) от сложившихся цен. Газпром сократил фактический объем платежей за транзит, если их измерять в газе, а не в долларах. Общий дополнительный доход российской стороны разнится по оценкам, но порядок величин ясен свыше 2 миллиардов долларов. Газпром подстраховался от перепродажи своего газа в ЕС. Одновременно он пошел на определенные уступки: создал более удобный механизм для поставок среднеазиатского газа, взял на себя риск высокой оплаты за транзит, обеспечив устойчивый денежный доход украинской стороне. Проведя дополнительные меры по учету, он фактически сократил вероятность неконтрактного отбора. Потери также есть: укрепление имиджа громадной беспощадной компании ценится в Восточной Европе и, может быть, в Азии, но не в Европе.

Украина получила сложный пакет, в котором ее выигрыши или потери не всем очевидны. Они состоят в выходе из конфликта с поставщиком газа, который является потенциально инвестором и партнером. Уход от не слишком хорошей репутации с неконтрактным отбором газа (с неясными объяснениями) также улучшает позиции страны, особенно ратифицировавшей Договор к Энергетической хартии. Обеспечены поставки не слишком дорогого газа, доступ к которому также идет через того же партнера.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Повышение цен на газ в целом было неизбежно, но оно пришло все-таки в условиях подъема экономики и примерно в пределах 40 процентов от того уровня цен, который получает на границе основная масса стран Западной Европы. Это шок для ряда отраслей, но не трагедия. Идея постепенного повышения цен представляется вполне рациональной, но несколько запоздавшей все реформы начала 1990-х или адаптацию к краху 1998 года хорошо было бы проводить постепенно и, наверное, это было бы легче населению на всем постсоветском пространстве.

Наверное, основными проигравшими в новогоднем газовом конфликте остались те, кто просто наживался на разнице цен, скажем, в 2005 году, когда поставки из России шли по 50 долларов за 1000 кубометров, а цены в ЕС перевалили за 200 долларов. И потеряли химические и металлургические предприятия. Но почему индийский миллиардер Миттал, купивший Криворожсталь, должен получать субсидии от Газпрома? Объективно экономические агенты, в основном предприятия  украинской экономики, должны дополнительно заплатить порядка 3 миллиардов долларов за газ (60 миллиардов кубометров по 95 долларов, а не по 4050).

Важный вопрос как повлияет рост цен на газ на экономический рост в Украине. Оценки Мирового банка (октябрь 2005 года) о сокращении роста на 4 процентных пункта в 2006 году были рассчитаны из предположений роста цен до 115125 долларов за 1000 кубометров. Основная проблема с такими оценками качество модели и предпосылок, а также динамичность ситуации в экономике. Рост цен на газ (в первом полугодии 2006 года, ситуация во втором полугодии пока неясна) оказался наполовину ниже, подъем в мире продолжается, украинский экспорт будет продолжать расти.

Сложная проблема от какого уровня нужно отсчитывать сокращение прироста ВВП Украины. Ведь при низких ценах на газ и хорошем состоянии мировой экономики темп прироста реального ВВП Украины в 2005 году рухнул с 12 процентов до 4,4 процента и ответственность лежит на внутренних факторах. Если основные параметры (рост, инфляция, бюджет) экономики страны в 2006 году что весьма вероятно останутся в пределах разумных колебаний, то шок окажется абсорбированным. А вот если темп роста очень сильно упадет, то понадобится глубокий анализ, чтобы отделить объективные экономические процессы, негативное воздействие внутренних политических процессов и газовый шок друг от друга в краткосрочном и долгосрочном плане.

Украинская экономика имеет более высокую норму сбережений против накопления, так что на агрегированном уровне дополнительные платежи не должны подорвать платежный баланс и финансовые ресурсы для накопления. Больше проблем возникнет с административными проблемами и бюджетом страны, учитывая срочность проблемы приспособления к новым ценам. Оплата тарифов внутри Украины в последние годы достигла 100 процентов, но могут возникнуть проблемы со сбором средств, что ляжет грузом на будущее правительство. Так что эта тема надолго пришла к аналитикам.

Украина получила известность как демократическая страна, теперь еще она вызывает симпатии как пострадавшая. Продолжение конфликта повредило бы Украине больше, чем Газпрому, все-таки в Европе бизнес понимает важность устойчивости поставок. Последствия заключенного контракта и газового конфликта для выборов в Раду в марте оценить довольно сложно, поскольку человеческая реакция лежит за пределами узкой экономической рациональности.

Глобализация это взаимозависимость. Российское правительство сумело в основном деполитизировать переговоры в той степени, в какой это вообще зависит от одной стороны. В то же время полностью уйти от обвинений в наказании за оранжевую революцию не удалось. Тут сказалась специфика пропагандисткой подготовки Газпрома она была рассчитана на объективных, рыночных, непредвзятых, информированных, рациональных людей. Но эксперты и бизнесмены в Европе и так понимали экономические основы конфликта дальше уже шли политические пристрастия. Довольно открытые попытки найти понимание перед неизбежным конфликтом, наверное, сыграли свою роль среди экспертов и бизнесменов, но не сработали в полной мере в отношении политиков и общественного мнения.

Удивительно, но Газпром, видимо, сам верил, что рыночные прозрачные отношения это тот базис, на котором его поймут и поддержат в Европе. Тот очевидный факт, что многие СМИ и политики мира были бы против Газпрома (Россия в уме) независимо от того, что бы он ни делал, являются основанием для более глубокого планирования, а не пренебрежения. Это как в фигурном катании если ты не веришь судьям, то делай тулуп в 6 оборотов. Но Газпром, пытаясь подать этот конфликт как неполитический, то ли был несколько стеснен в охвате мира, то ли не хотел нарушать неписаную деловую этику и раскрывать детали о партнерах по переговорам.

ПОБЕДА ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Видимо, постоянный рефрен президентов двух стран о деполитизации конфликта помог сократить потери сторон и достичь соглашения. Некоторые политики и СМИ в России, празднующие победу, принципиально неправы. Заявления украинской стороны о победе носят вынужденный по внутриполитическим соображениям характер. С нашей точки зрения это редкий даже неожиданный случай победы здравого смысла над конфликтом, экономики над политикой, долгосрочных стабильных отношений над краткосрочными рентами. Трезвые наблюдатели отмечают, что мы стали свидетелями необходимого перехода от политических цен к рыночным, а не наоборот, как считают многие^[8]. Но рентный и корпоративный характер конфликта остался затемненным внешними эффектами. Отбор газа Нафтогазом без контракта в первые дни 2006 года и финансовый ущерб Газпрома были нарушением контрактных основ рыночной экономики, но недостаточно драматичным для остального мира для того, чтобы вызвать симпатии политиков и СМИ к Левиафану.

Показать политическим кругам, СМИ, общественности суть экономических проблем европейских стран СНГ все-таки пока не удалось. Это делается дольше, тоньше, терпеливей и требует большой простоты и ясности. А так мы шокировали Европу самим фактом бестрепетного сокращения поставок без контракта и дали пищу СМИ для рассказов про газовую угрозу с Востока. Если кто-нибудь хотел нанести ущерб репутации нашей страны, он мог бы дать партнерам по переговорам следующий совет: Рост цен неизбежен, но дайте этим русским показать свое истинное лицо пусть они отключат газ хоть на один час, и заключайте соглашение 4 января. Вообще-то следует избегать новогодних конфликтов лучше дать людям отпраздновать спокойно.

 Заметим, что использование Россией энергетики как некоего оружия, о чем заговорили в СНГ и в Европе, просто не имеет ни разумной цели, ни разумного сценария. И очевидно, что ни критики за рубежом, ни горячие головы внутри России не показали такого сценария. Интересно, что СССР снабжал Западную Европу нефтью и газом все 1980-е годы, но в Европе не было больших переживаний по этому поводу. Самой России не только не нужна, но и крайне невыгодна даже мысль об энергетике как об орудии.

Разумеется, Европа все больше зависит от российской экономики по поставкам газа и нефти. Но и Россия в огромной мере зависит от Европы покупает большую часть своего импорта в Европе, а также финансирует свое развитие за счет доходов от экспорта нефти и газа. Диверсификация источников энергоснабжения дело хорошее, но дорогостоящее, длительное и локальное. В глобальном плане все смешано: мир не может позволить даже одному крупному экспортеру (Ирак) снизить добычу   сразу цены на нефть растут.  Взаимозависимость общая таков характер современного мира. Скорее можно сказать, что мир заинтересован в политической и экономической стабильности в России, поскольку от ее энергетического экспорта во многом зависит равновесие на рынках. Для российской стороны принципиальный вопрос это реинвестирование доходов от сырья и энергетического экспорта в модернизацию экономики. Но политика дело жесткое, и всегда найдутся способы придумывать угрозы с Востока. Корпоративная природа конфликта энергетическая рента, которую получали и отчасти будут получать предприятия украинской промышленности по сравнению с остальной Европой, осталась на боковых линиях для специалистов и бизнесменов.

Вот драматические  формы конфликта остались в памяти у людей в Европе, которые это переносят на нашу страну в целом. В европейских странах обычно выселяют из домов за неуплату, но по суду и с большим вниманием к человеку. Этот конфликт воспринимается в Европе как человеческая проблема. Это и была во многом драма человеческих отношений, и переживать ее нужно соответственно. Предвыборное напряжение практически исключает объективную оценку российско-украинских отношений политиками внутри Украины (и во многом в мировых СМИ). Но вот российские аналитики и СМИ должны и могут быть более дальновидны и самокритичны с тем, чтобы долгосрочные интересы страны не пострадали, а способы решения экономических проблем были понятны остальному миру. Рыночные цивилизованные экономические отношения на постсоветском пространстве будут полезны всем, хотя они должны включать и интересы российских предприятий и бюджета. Если Россия как, в общем, хочется политикам мира перестает играть роль старшего брата в СНГ, то она и не призвана субсидировать развитие младших в большей мере, чем всякая иная страна. Это тем более справедливо, что итоги переходного кризиса и для нас малоутешительны Россия, в отличие от той же Польши, еще не вышла даже на уровень ВВП 1990 года.

Наконец, неизбежно возникает вопрос о влиянии газового конфликта на встречу Большой восьмерки в Санкт-Петербурге в июле 2006 года с ключевой темой Энергетическая безопасность. Интересно, что в мире нет единого взгляда на понятие энергетическая безопасность, как нет единой согласованной энергетической политики. Реакция на высокие нефтяные и газовые цены показывает, что все группы стран видят энергетическую безопасность по-своему, как часть собственной повестки дня развития и экономического роста.

Российская сторона пока не представила, во всяком случае публично, свою концепцию этого понятия и предлагаемые меры. Поэтому трудно оценить немедленные последствия газового конфликта для переговорного процесса. Хотелось бы выработать нечто серьезное для того, чтобы, в частности, показать российские намерения в этом отношении. Проблема состоит в том, что мировая энергетика имеет дело не только с объективными данными о добыче, энергетической инфраструктуре, ценах и потреблении энергоносителей, но и с людьми, которые живут в тревожном и далеко не стабильном XXI веке. В условиях многосторонней энергетической взаимозависимости ответственность политиков состоит в том, чтобы обеспечить как энергетическую безопасность, так и уверенность в безопасности у всех участников.