Светлана Пыркало, Би-Би-Си

Украинская политика - как фильм Квентина Тарантино «Резервуарные псы», когда все в конце наставляют пистолеты друг на друга, и наконец стреляют. Это мнение британского аналитика Эндрю Вилсона, который в этом году читал Украинскую лекцию в Робинсон-колледже в Кембриджском университете.

Эндрю Вилсон - один из видных украинистов Британии; он преподает в Юниверсити колледже в Лондоне и пристально следит за развитием политических игр в Украине. Мне неоднократно приходилось слушать его анализ политической ситуации в Украине, и меня всегда поражала его осведомленность. В нынешней Украинской лекции, которая имела тему «После Помаранчевой революции: природа постсоветской демократии в России и Украине», господин Вилсон сравнил украинский политикум с фильмом Тарантино. Учитывая то, что еще год назад он сравнивал ее с комедией Майка Майерса «Остин Пауэрс: международный мужчина-тайна», это до некоторой степени прогресс для политикума. По крайней мере, это уже не комедия, а драма.

«Существует академическая традиция тестировать процесс демократизации, - говорит он. - Украина легко прошла два испытания перехода власти, или же даже три, с 1991 года. Россия с того времени не имела перехода власти, ведь передача власти от Ельцина к Путину не может считаться».

Вилсон считает, ссылаясь на цифры исследовательского учреждения «Фридом Хаус», что уровень демократии в Украине вырос после выборов 2004 года, а уровень России снизился. Тем не менее и там, и там демократия еще далека от идеала, считает он, и причиной тому - политические технологии.

«Политтехнологии являются настоящим лицом так называемой управляемой демократии. Не может быть управляемой демократии без тактики управления. Демократию должны поддерживать общая культура и гражданское общество, а также желание играть по правилам. Итак, политические технологии можно считать примером негражданского отношения политиков к правилам игры».

Вилсон выделяет три основные средства борьбы с помощью политтехнологий в Украине и России.

Во-первых, они создают и манипулируют политическими партиями. Исследователь считает, что большая часть партий в регионе являются искусственными, фальшивыми, тем не менее он обращает внимание, что избиратели не поддержали ни одну из них на последних парламентских выборах.

Во-вторых, политический диалог заменен на черный пиар: в посткоммунистическом обществе все серьезные политические игроки имеют компромат один на один, где часто истинность информации, которая служит за компромат, неважная, а важно только то, как она используется. В-третьих, политические манипуляторы в регионе любят драматургию политических событий, которые могут быть как действительными, так и искусственно созданными.

Именно здесь Вилсон и ссылается на выборы в Украине-2004, которые политтехнологи изобразили борьбой между Востоком и Западом лучше чем борьбой между красивым и плохим правительством: «это неудачное повторение технологии 1994-выборов го, которое было чрезвычайно безответственным и достигло лишь поляризации общества».

Он твердит, что политические технологии такого рода могут существовать лишь при условии мощной, но аморальной элиты, относительно пассивного общества, культуры информационного контроля и отсутствия возможности сравнить ситуацию с внешним миром.

Эндрю Вилсон также упомянул о том, о чем часто говорят в Украине, - разочарование результатами Помаранчевой революции и в частности лидерами, которые пришли к власти в 2005 году. «Я и сам был разочарован», - сознается он. - «Волна ожиданий захватила всех неожиданно, а потом очень резко спала». Вместе с тем длится разработка политических технологий как в России, так и в Украине.

Мне показалось, что аудитория, которая состояла из украинских студентов Кембриджа и исследователей украинских вопросов этого же университета, ждала от лекции ответов на вечный вопрос, почему все происходит именно так, а не по-другому, и что будет дальше. Эндрю Вилсон в разговоре со мной и другими гостями после лекции ответа на них не дал, сославшись на то, что он исследователь, а исследователи не берутся предусматривать будущее. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что он смотрит в будущее Украины с осторожным оптимизмом, и на том ему спасибо.

После лекции мне также удалось пообщаться с руководителем департамента славистики и славистических исследований Кембриджа профессором Саймоном Франклином. Недавно по инициативе доктора Алекса Орлова в Кембриджском университете были впервые внедрены преподавания украинского языка, и профессор Франклин раздумывал над тем, как бы увеличить количество уроков до двух на неделю.

Спонсором Украинской лекции в Кембридже и семинара имени Стасюка выступал Канадский университет украинских исследований университета Альберты, который представлял профессор Девид Марплз. Ни один из этих джентльменов не имеет ни капли украинской крови; тем интереснее было слушать их дискуссию о течениях и «кулуарной политике» (они употребляют именно этот термин, так как его никак не переведешь). С одной стороны, складывалось впечатление, что люди говорят об игре в шахматы: что-то отстраненное и далекое. С другого - возможно, большие тенденции виднее именно со стороны. Возможно, и в самом деле на пути к полной демократии в Украине стоит не менталитет народа или традиция, как иногда говорят в Украине, а именно распространенность политических технологий и аморальность элиты.